Алекс Орлов - Дискорама

— Да, сэр. Понятно.

— Ну, а мы вроде как приехали. Так, водила?

— Так точно, господин капитан. Еще пара минут — и штаб фронта.

Потом были светофор, небольшая пробка в утренний час пик и наконец часовой с заспанной физиономией, который долго сверял предъявленный пропуск с имеющимся у него образцом.

— Ладно, проезжайте, — сказал он и зевнул.

— Значит, понял, да? Их было двое! — напутствовал Марселя капитан Форт, когда они бежали по длинному коридору штаба.

— Это я понял, сэр, а как следует его приветствовать? Я боюсь, что не запомню его имени, очень уж длинное!

— Наплюй, он все скажет за тебя, вот увидишь!

От двери к посетителям шагнул секретарь в чине майора.

— Лейтенант Горнел и капитан Форт? — уточнил он.

— Так точно, сэр, мы прибыли, чтобы… — начал было Форт, но секретарь перебил его:

— Прошу вас, лейтенант Горнел, генерал-лейтенант Моренцо Ван Дер Люлен уже ждет.

Распахнув дверь, майор пропустил в приемную Марселя, зашел сам и захлопнул ее перед носом капитана Форта.

— Вот так-то, парень, — произнес тот и вздохнул. Оставалось надеяться, что практикант вытянет ситуацию в одиночку. Хотя какой практикант? Похоже, генерал произвел его в лейтенанты.

Форт давно уже не курил, но сейчас с удовольствием бы затянулся.

— Люлен-булен, козел старый, — пробормотал капитан и, прислонившись к стене, стал смотреть в потолок.

Не чувствуя под собой ног, Марсель вошел в огромный кабинет с высокими потолками, хрустальной люстрой и отделанными мореным дубом стенами. Майор остался стоять позади него и, слегка подтолкнув в спину, прошептал:

— Подойди к столу…

Марсель сделал несколько шагов к большому письменному столу, за которым сидел тот самый Моренцо Ван Дер Люлен. Он был лысоват, видимо, невысок ростом, а его расшитые золотом генеральские погоны были чуть шире плеч, и оттого казалось, что генеральский мундир надет на вешалку.

Не замечая Марселя или только делая вид, генерал что-то быстро писал на листе бумаги и шевелил бровями.

Майор от двери негромко кашлянул, и генерал поднял на Марселя глаза.

— Вы ко мне?

— Стажер Горнел, сэр! — громко ответил Марсель, как учил его капитан Форт.

Генерал вопросительно посмотрел на майора.

— Лейтенант Горнел, сэр. У нас он проходит как лейтенант…

— Ну это другое дело! — воскликнул генерал, живо поднялся и, скомкав листок, на котором только что писал, швырнул в корзину. Затем обошел стол, и Марсель понял, что не ошибся — генерал был на голову ниже его.

— Это совсем другое дело, — повторил тот. — Вы знаете, зачем вас вызвали, лейтенант?

— Могу лишь догадываться, сэр! — ответил Марсель.

— Я вызвал вас для того, чтобы прояснить кое-ка-кие детали относительно этого события в госпитале. У меня есть некоторые личные соображения, так сказать — анализе де фотюр! И мне интересно ваше мнение, как молодого специалиста и очевидца событий. Обро дель фонсо, так сказать.

— Я готов, сэр! — бодро кивнул Марсель, стараясь не дышать коньяком в сторону генерала. Но о том, что выпил — не жалел, это ему сейчас здорово помогало. В противном случае при виде этой люстры и золотых погон он наверняка свалился бы в обморок. Атак ничего, держится.

— Начнем с самого начала. В госпиталь попадает солдат с незначительными ранениями, но полной амнезией, вызванной контузией, ну и дальше десяток медицинских терминов. Вы следите за моей мыслью, мон нахтигаль?

— Разумеется, сэр!

— Вот! — поднял палец генерал и повернулся к майору. — Вы слышали, Тыровец? Любой наш строевой лейтенантишка сказал бы «так точно!». И взятки гладки. А этот — «разумеется». То есть по-другому и быть не может. Вот, Тыровец, что значит образование!

Подойдя с поднятым пальцем к окну, генерал наконец опустил его и продолжил:

— Итак, силами и средствами местных офицеров контрразведки подозрительный, якобы потерявший память солдат взят в разработку. Он начинает нервничать, делать ошибки и выходит на связь со своим законсервированным агентом по имени Отто Тирбах. Местный офицер контрразведки, капитан э-э… забыл его фамилию, но это неважно… этот офицер, находясь в остром цейтноте, вынужден предпринимать срочные действия и оказывает давление на разрабатываемый объект, которые дает показания, что именно он и есть этот самый Отто Тирбах. Я понятно излагаю, лейтенант Горнел? Мон нахтигаль шпрее?

— О да, сэр, я все понимаю!

— Вы слышали, майор? Живая гражданская речь и не какие-то там «так точно», под которыми можно спрятать и «да» и «нет», и «идите вы подальше, господин генерал-лейтенант»… Бон кальвадоссе…

— Я такого не говорил, сэр.

— Я продолжу…

Генерал оперся на подоконник и стал смотреть куда-то вниз — на разбитые под окнами клумбы, а майор Тыровец воспользовался этим, чтобы сунуть в рот жвачку и начать ее осторожно разжевывать.

— Итак, получив эти показания, офицер тотчас сбрасывает запрос на Отто Тирбаха, а вы, лейтенант Горнел, его сейчас же профессионально отрабатываете, и мы узнаем, что Отто Тирбах и Джек Стентон — это одно и то же лицо! Казалось бы, человек всего один, как это часто бывает у секретных агентов — человек один, а имен несколько, но стоило начать операцию по задержанию опасного шпиона, как выясняется, что снаружи — за пределами проводимой операции, его уже ждет сообщник. И если сам шпион у нас называется Джеком Стентоном, то этот сообщник и есть Отто Тирбах! Все сходится! Как вам такое построение, лейтенант Горнел?

— Мне очень понравилось, сэр! Грандиозная схема, сам бы я не додумался!

Генерал улыбнулся и, подойдя к Марселю, отечески похлопал его по плечу.

— Вы еще научитесь, Горнел, вы еще многому научитесь. Впереди у вас — целая жизнь… Дир функен рокко…

Затем генерал повернулся к майору, и тот сейчас же замер, прекратив жевать и дышать.

— Вы вот что, Тыровец, вы знаете, что за рыжая собака по газонам шастает? Я ведь, кажется, просил вас выяснить…

— Я выяснил, сэр, это енотовидный койот, он сбежал из частного зоопарка в Габринске…

— Ну и что он тут у нас делает уже целую неделю?

— У нас во дворике секретная зона, сэр. Абы кого туда не пускают.

— И это правильно.

— Так вот, хозяева животного оформляют для ловцов разрешение на посещение секретной зоны. А дело это не быстрое, сами понимаете…

— Да уж понимаю. Только моя интуиция начинает подсказывать мне, что это, может быть, вовсе никакой не енот, а натуральный скотоплекс — разведывательный робот противника. Он там, может, до самой задницы аппаратурой напичкан, а ему вон из окон уже куски кидают.

— Это кодировщики, сэр, у них третьего дня была пьянка.

— Знаю, что пьянка. Уже все управление знает, что у кодировщиков была пьянка, только сообщать это следовало до пьянки, а не после нее, майор Тыровец.