Олег Никитин - Черный Шаман

И все же это было лишь отвлекающей шумихой.

Пилот поднял машину выше, одновременно заходя к берегу с востока. За косогором начинались заросли погуще, и там-то в действительности и находился вход в пещеру. Хитрые негры пытались спрятать его за скальным обломком, но для ракет это не препятствие.

Заглушенная беспорядочной пальбой Ирвина, кассетная ракета Люсьена оторвалась от днища вертолета почти бесшумно, невидимой иглой ушла вниз, чтобы распасться через секунду и по частям просочиться под землю. Пилот тотчас кинул машину обратно к реке, стремясь снизиться и отлететь подальше. За спиной рвануло так, что аппарат швырнуло вперед, чуть не припечатав к воде, но летчику удалось мгновенно выровнять его. Поверхность воды задрожала от обломков, валящихся с неба.

Вадим, до побеления суставов вцепившийся в поручень, расслабился и вытер внезапно вспотевший лоб.

– Un-fucking-believable! – перекрывая гул моторов, вскричал Ирвин и поднял большой палец. Они с Люсьеном обменялись хлопком ладонями, и после секундного замешательства Вадим повторил этот жест с подчиненными. Как будто утку на охоте подстрелили, а не взорвали склад с боеприпасами. Хорошо еще, если разведка не ошиблась и они действительно разгромили военный объект таха. А если дальше все окажется не так?

Вадим обратил внимание, что Ирвин глядит на француза с порядочным удивлением и незаметно потирает отшибленную ладонь. Заметив взгляд Косинцева, негр уважительно покачал головой. В самом деле, рука у Люсьена оказалась на редкость тяжелой.

Вертолет тем временем оставил реку и повернул на северо-восток. Там, в сорока километрах от разгромленной пещеры, находился следующий намеченный к уничтожению объект. Если дело пойдет так же быстро и успешно, за час-два можно управиться со всеми, а затем и приступить ко второй фазе операции.

Прибрежные джунгли поредели, местами появились проплешины саванны с пасущимися на ней стадами антилоп. Заслышав гул винтов, животные срывались с места и мчались куда попало, уходя с дороги машины. Напарники, да и пилот дурашливо смеялись, изображая стрельбу из всех бортовых орудий и пулеметов.

Мелькнув в поле зрения поселян – чтоб запомнили бортовой знак – вертолет зашел на объект, и ситуация повторилась. За исключением того, что стрелять пришлось по центру довольно густого леска, а прятаться было негде. Так что взрывная волна настигла машину, когда она рвалась вверх и в сторону от эпицентра. Но пилот был настоящим асом и за секунды выправил крен.

Впереди оставалась точка под Лусангой – самый удаленный от столицы склад оружия, почти на тракте, соединяющем Дагон с восточным соседом.

Там-то и ожидал диверсантов сюрприз. Не успели они сделать показной пролет в пределах видимости поселян из Лусанги, как из зарослей ударила автоматная очередь. Пули защелкали по бронированной обшивке вертолета, один из иллюминаторов покрылся тонкой сетью трещин, разбегающихся от пулевого «глазка».

– Черт! – в полный голос выругался пилот и резко добавил высоту, стремясь уйти от опасных кустов. Судя по всему, связью обладали не только налетчики, но и повстанцы – местных успели предупредить, что к ним в гости летит винтокрылая смерть.

– Постреляем? – прокричал Люсьен на корявом английском и так оскалился, что показались идеально белые зубы.

Ирвин уже поливал из носовой пушки малоприметное скопление деревьев – среди них, если верить спутнику, располагался вход в пещеру.

Внезапно с этого же направления в сторону вертолета скользнула толстая дымная спираль, и в следующую секунду тяжелый удар сотряс машину. Она клюнула носом и стала заваливаться набок. Пилот направил вертолет прочь на максимальной скорости. Вадим вцепился в поручень обеими руками и сквозь задний иллюминатор увидел новую вспышку. Одновременно Люсьен со страшными проклятиями надавил на гашетку, посылая в цель одну за другой две ракеты вместо одной. Он явно сорвался с катушек, выкрикивая угрозы по адресу всех новолиберийцев на свете. Вадим со своим школьным французским и слов-то таких не знал.

Тут же в корпус уходящей машины ударил второй снаряд, заставив ее рыскнуть. Точно гигант наподдал могучим пинком. Пилот не сдавался, тянул и тянул вертолет все дальше. Параллельным курсом прошла дымовая стрела, тоненькая и совсем не страшная. Совершив кульбит, развернулась, устремилась навстречу вертолету, нырнула куда-то под брюхо. В тот же миг стекло перед пилотом брызнуло осколками. В салоне засвистел ветер. Пилот свесил набок голову, и Вадим отстраненно заметил струйку крови на его шее.

– Fucking shit! – взревел Ирвин. Словно обезьяна, он выбрался из кресла и полез прочь из кабины.

Вертолет, вращаясь, падал по пологой траектории параллельно земле. Совсем не так, как в фильмах, а будто ленясь раскрутить последний смертельный волчок. Верхушка пальмы со скрежетом вошла в салон, зацепила ногу Вадима жесткими листьями и тотчас сломалась.

Грузно, медлительно и словно нехотя когда-то могучий и смертоносный аппарат рухнул на хвост, подминая под себя яркую растительность. Птички и мелкая живность прыснули в стороны. Последовал еще один удар от мстительного обломка пальмы, которая распрямилась, немного подбросив тело мертвого механического гиганта, и наступила полная тишина.

– Жив кто-нибудь? – сипло проговорил Вадим через минуту. Все мышцы отчаянно болели, а отбитые о переборку ноги вообще отказывались шевелиться. Взгляд наткнулся на искореженный «АК». Приклад у автомата был аккуратно, будто кусачками отделен от цевья, и свисал на ремне в рваную дыру в днище вертолета. Вадим выругался.

С противоположной стороны салона, из месива пальмовых листьев, донеслось сдавленное сопение, и наружу высунулась черная, потная физиономия Ирвина. Глаза его, распахнутые до предела, сверкали словно плошки с горящими фитилями.

– Пора сматываться, командир, – сказал он. – Или засаду устроим?

– Спятил? Нет у нас такой задачи. Эй, Люсьен! Жив, что ли?

Француз не ответил. В сердце Вадима шевельнулся холодный червячок. Он видел, с какой скоростью верхушка пальмы врезалась в машину, проткнув салон насквозь. А Люсьен сидел посредине, вцепившись обеими руками в турель ракетной установки...

– Черт, что это за хрень собачья? – пробормотал Косинцев.

Француз был мертв – ствол дерева пронзил его грудь насквозь, и у солдата не было никакого шанса выжить. Но главным было вовсе не то, что Люсьен погиб. Да и погиб ли в действительности? Между рваных краев сквозной дыры в его груди виднелось месиво блестящих полимерно-металлических внутренностей. Там что-то искрило и пованивало, наполняя салон вертолета запахом жженого пластика.