Вадим Денисов - Спасатель

Сейчас тут с этим греховным делом тоже всё нормально, Совет Вождей разрешил народу употреблять лёгкий наркотик, и конопелька, не стыдясь никого, торчит из-за изгородей тут и там, никто посевы не прячет. Идёшь по улочке шириной в полтора метра, и задеваешь локтями характерные листочки. Как же меня это радует… Раз здесь слегонца дунуть можно, значит, и покрепче зелье есть, для особых случаев.

А у меня-то случай особый, я зуб драть иду!

И искренне надеюсь, что обезболивающее у зубодрала-бирманца есть.

Вскоре прибрежные лодочные "сейфы" и дыряво-плетёные сараи с курями закончились и началась настоящая жилая зона — улицы и переулочки Шанхая. И это не памфлет, а действительно Старый Город с причудливыми китайскими, или чёрт его знает, какими, завитушками на домах. Словно старательно сбережённый заботливыми историками и краеведами, а ныне отданный во власть заезжим туристам и прижимистым антикварам настоящий музей под открытым небом — колониальный Шанхай наяву.

Ничего европейского, чего вдосталь имеется в чистом и опрятном Базеле, этому восточному "муравейнику" хватает и своей непередаваемой прелести.

Крыши практически без "техногенки", солар-панели в большой редкости, серьёзных антенн не видно, но простые есть, в Шанхае работает своя FM-станция. Уличное электричество отсутствует напрочь, маленькие светодиодные лампочки висят лишь под крышами крылец наиболее зажиточных домов, но жидкостные светильники на стенах висят ц многих. Наверное, тут ночью интересно. Хотя и жутковато.

Собак не очень много, но они есть, всех мыслимых пород. Интересно, в новом мире корейцев любят? В города пускают?

Прохожие одеты — кто во что горазд; вопреки моим ожиданиям, юго-восточных накидок немного, они, в основном, на женщинах. Часто встречаются люди в европейской одежде, рубашки с короткими рукавами навыпуск и джинсы здесь в почёте. Ребятня бегает голяком или в драных кусках ткани, старшие уже в шортах и футболках. Много велосипедов, прикованных к стенам домов, мимо тихо проезжают скутеры. Люди на нас смотрят без всякого удивления, дескать, Шанхай и не такое видел, но здороваются часто. И чего пугали? Спокойно тут как-то.

Ага! Пошли запахи!

Те самые, экзотически-восточные: цветочные, пряные, сладкие и перчёные, дымные и жареные — чего и хотелось, о чём и мечталось! Ясно, что в здешнем Шанхае не проголодаешься, если деньги в кармане есть. У нас с Ленни есть. Мустафа предупредил, что ни в какие обменные пункты ходить не стоит, швейцарские креды тут принимается за милую душу, и по очень хорошему курсу, как и фуелы.

В конце таиландского квартала я зацепился взглядом за вывеску харчевни с названием "Dim Sum" и невольно сбавил ход — вот какие запахи, зуб болит, а аппетит прёт!

Бирманский район отличался от тайского — одеждой жителей и домами.

Позже я узнал, что именно в этом районе люди чаше всего обращаются к традиционному костюму, в остальных районах царит полный микс. Старики Новой Мьянмы сидели возле глиняных стен в характерных куртках с застёжками. Женщины на улицах — в несшитых юбках-лонджах, спереди завязанных узлом. Головные уборы местных тоже приметны — повязки с узлом на боку или красные шапочки на каркасе.

Возле бирманской "стоматологии", с трудом втиснувшись в закуток между домами, грелась на полуденном солнце старая жёлтая "импреза". Вопреки шанхайской традиции выполнять все крупные надписи только на английском языке, на вывеске "стоматолога" не имелось вообще никаких надписей. Был нарисован Зуб. Большой, белый, идеально чистый и без признаков кариеса, но безжалостно вырванный пририсованным рядом серебристым хромированным инструментом, просто непонятно, за что такой красавец пострадал.

Нам сюда!

Шагнув вниз на три ступеньки, я, потрясываясь, зашёл первым, а следом за мной и Zicke втянулась в полумрак помещения.

Пахнет камфарой.

Воплей не слыхать.

Орудие пыток пока не жужжит.

Я чувствовал себя героем фильма ужасов.

Если бы не поддержка Ленни — боюсь, не осилил бы нервной нагрузки.

На звон колокольчика вышла приветливая восточная смугляночка в застиранном, но чистом белом халатике, моментально оценила ситуацию, выспрашивать не стала: просто пригласила, без малейшего восточного акцента:

— Прошу вас, пройдёмте, Дэчин ждёт вас наверху.

Всё происходило быстро. Бирманца звали вовсе не "Дэчин", это у них просто "хозяин". Господин Бо те Мун был одет традиционно, невысок ростом, улыбчив, а по-английски — ни в зуб, пардон, ногой. Так что я общался с милой ассистенткой. Она и усадила меня в уникальное двухсекционное зубоврачебное кресло из плетёной лозы. Господин Бо глянул мне в рот, что-то резюмировал, ассистентка вытащила баллончик с длинным распылителем и три раза прыснула на больной зуб.

— Это снимет вашу боль, пока господин Бо готовит инструменты, — пояснила медичка и отошла к столику возле большого шкафа.

Зубодер, тем временем, занялся странным делом — достал кусок крупной наждачной бумаги и начал возюкать по губкам-захватам страшных гнутых щипцов, точь-в-точь, как на вывеске. Опять что-то просипел.

— Вам анестезия нужна?

Первым моим порывом было неудержимое стремление вскочить и удрать, куда глаза глядят!

"Восьмёрку" без анестезии! Двум моим приятелям "восьмёрку" удаляли, наслушался ярких рассказов… Заметив моё смятение, девица торопливо пояснила:

— Простите, я немножко не так сказала — вам какая анестезия нужна? "Стандарт" или "комфорт"? Последняя гораздо дороже.

Ёлки, милое дитё… Я б тебе…

— "Суперкомфорт"! — промычал я, показывая её пухлый кошелек.

Интересно, что это значит? Стакан теплой чачи в первом случае, и сигаретка анашки плюсом во втором? Но переживал Федя напрасно. Ассистентка подошла к креслу, открыла мне пошире рот и быстро обколола уже онемевшую десну вокруг больного зуба. И традиционно выгнала в коридор, ожидать достижения полного эффекта, где сидела и переживала за своего разлюбезного сердобольная Zicke.

— Чёт ты какой-то испуганный, чувак! — заботливо сказала она.

— Спасибо, родная…

В кресле меня обмяли за плечи, усаживая поглубже, живодёр наклонился над Федей с наточенным инструментом, ассистентка неожиданно накинула мне на лоб широкий ремень и притянула к подголовнику. Щас я умру.

— Не двигаться! Вы не успеете досчитать до десяти.

Какой там считать! В челюсти захрустело, заскрипело, закачалось, зловещий бирманец ощутимо напрягся, по-бойцовски вскрикнул, голова моя дёрнулась.

Чпок!

— А-а-ам! — юная медсестра тут же заткнула образовавшуюся дыру тампоном, остро пахнущим медициной.

— Всё!

Ух ты… Хорошо-то как! Ну, ёлки… Молодец бирманец, всем его советовать буду. Вечерами, у камина, говорить поседевшим соратникам: "Вот, помню, был я как-то в Шанхае. Так там зубной врач один есть, господин Бо. Это, скажу я вам, друзья мои, голова. Не чета нашим конова…"