Вероника Иванова - (На)следственные мероприятия

– Здесь-то все предельно ясно.

– Не скажи.

– Позиции, серии ударов, места касаний, засчитывающиеся в определенной пропорции… Даже думать не надо: все заранее расписано.

– Тебе это не подходит.

– В смысле?

Морган качнул головой, указывая подбородком на оставшуюся амуницию:

– Будешь надевать?

– Конечно. Это же защитные…

– Скажи, на кой черт тебе сейчас защита?

– Ну как же… Я же не хочу получить…

– Не хочешь получить руку принцессы?

А вот это уже почти оскорбление. И я бы, пожалуй, с большим удовольствием приложил синай не к Катсу, а совсем к другому человеку… Нет, он не противник. И не соперник. Напарник. И, наверное, мне только сейчас стал понятен смысл этого слова в полной мере.

Пара ведь должна образовывать единое целое, правильно? Так мы и образуем. Но там, где есть инь, оставшуюся часть пространства обязательно должен занимать ян. Проще говоря, мы вряд ли когда-нибудь добровольно сойдемся во мнениях по любому поводу просто потому, что… Потому что так и должно быть. Для равновесия.

– Ты прекрасно знаешь, чего я хочу.

– Так заяви об этом всему остальному миру!

– Не понимаю.

– Ну нацепишь ты на себя этот чайник… И что дальше? Будете плюхать и пыхать друг напротив друга полчаса, подубасите немного, разойдетесь… Кто лакировку кому поцарапает больше, тот и выиграл?

Э… Примерно так все и есть. Но зачем же специально опошлять?

– Таковы правила.

– Забудь о них.

– Я не…

– Установи свои. Для себя.

– Тебе легко говорить! А сам-то пробовал?

Морган грустно улыбнулся:

– Я вообще живу иначе. Как шарик для пинг-понга: ищу, от какой поверхности оттолкнуться, чтобы попасть в нужное место. У тебя другой путь.

Тоже мне, философ-самоучка! Хотя… Я бы, пожалуй, посмотрел, кто окажется сильнее в диспутах о путях и смыслах, мой напарник или просветленный даос.

– Ты всегда бросал вызов миру, ведь так? Почему же теперь уходишь в защиту, когда нужно атаковать яростнее прежнего?

– Тебя послушать, так ты больше всех заинтересован в том, чтобы свести меня с принцессой… С чего бы вдруг?

Ага, глаза все-таки отвел! Значит, есть что-то, есть у капитана Кейна в рукаве. Да-да, в этом обтрепанном и замусоленном рукаве!

– Я угадал?

– Да.

Получив ответ без паузы и прочих обычных уклонений, я даже опешил. И не сразу переспросил:

– И почему тебе это так важно?

– Ты правда хочешь сейчас же узнать причину? Тогда у тебя не останется повода возвращаться с поля боя со щитом, а не на щите.

А ведь он прав. Предвкушение раскрытия тайн куда как заманчивее, чем разгадки секретов, да еще полученные без малейшей борьбы. Ну ничего! Вот когда я вернусь…

– Думаешь, я могу победить?

– Задай этот вопрос себе.

– Внук? Ты готов? – поинтересовался Тору-сама, появляясь в дверях.

Действительно готов. Как ни странно.

Морган Кейн

– Чашку чая? – спросил господин Ишикава.

– Лучше пива, – ответил я, отворачиваясь от окна, за которым на приличном отдалении два наших бравых бойца собирались скрестить свои шпа…

Не, ну дети какие-то, право слово! Палочками будут друг друга тыкать. Вот если бы взяли в руки нормальное оружие, чтобы звон, искры, кровь струями, отрубленные конечности… М-да, настроение какое-то убийственное. А все почему? Потому что амеба по имени Амано вдруг решила свои ложноножки, вечно топорщащиеся в разные стороны, втянуть. Намертво.

Понимаю, что он не верит в свои силы, сравнивая себя с Катсу. Но разве это повод для того, чтобы поднять лапки вверх и сдаться? Особенно когда от твоего успеха зависит будущее кучи других людей? Насколько же мы, оказывается, разные! Вот мне для себя ничего не надо. Обойдусь. Налегке оно даже как-то приятнее, и уж тем более привычнее. Но, когда мне говорят: парень, если не выложишься по полной, всем будет плохо, я даже не задумываюсь о том, сколько придется приложить сил. Ведь кому-то действительно может стать плохо, если смухлюю, схалявлю и прочее. Кому-то. И неважно, что у этого «кого-то» зачастую не находится для меня ни лица, ни имени: мне достаточно знать, что он существует. Где-то. А главное, может вдруг перестать существовать.

– Подойдет? – Моей руки коснулась чудно прохладная, запотевшая бутылка.

– Вполне.

Дедуля, успевший за время моих раздумий заварить чай, поднес к губам фарфоровый цветок, сделал крохотный глоток и счастливо сощурился, превращая свои и без того не слишком большие глаза в узенькие щелки.

– Волнуетесь за исход поединка?

Если бы! Исход сам по себе ничего не меняет и не решает. А вот какие выводы сделает Амано и как воплотит их в жизнь, это вопрос.

– Или больше – за своего напарника?

За напарника я как раз не волнуюсь, потому что с достаточной степенью достоверности представляю, на что он способен. А вот за друга… Даже очень. Ведь в какой-то мере то, что сейчас происходит, самая настоящая проверка дружбы. И, наверное, я должен был сказать больше или доходчивее, чтобы он понял…

– Впервые я увидел своего внука всего несколько дней назад. Нет, до этого момента я, конечно, следил за его жизнью. Издалека. Все его успехи и неудачи становились известны мне, что называется, в реальном времени. Но я представлял себе его несколько иначе. Совсем не таким, каким увидел, когда приехал.

Интересно, а каким меня можно было бы представить по результатам наблюдений? Думаю, пазл получился бы весьма кривенький и уродливый.

– Мне все эти годы казалось, что я хорошо знаю Амано. Что могу предугадать его поступки, реакции, ощущения. Но человек, лицом к лицу с которым я оказался…

– Вас удивил.

– И весьма! – согласился дед. – Он оказался… живым.

– Ну не восковую же куклу вы планировали найти здесь?

Он усмехнулся:

– Хорошее сравнение! Только скорее фарфоровую. Из тех, что одевают в нарядные платья и рассаживают на самые почетные места, чтобы любоваться, смахивать пыль, время от времени передвигать и не бояться, что кукла вдруг проявит характер.

Забавно же дедушка думал о собственном внуке! Наверное, имел основания. В конце концов, я ничего не знаю о том Амано, что был до меня. Зато о теперешнем…

– Я увидел перед собой человека. Нелогичного, вспыльчивого, непоследовательного, дерзкого, уверенного в себе, несмотря ни на какие разумные доводы.

Не самая блестящая характеристика. Вроде бы. Но и слепому стало бы ясно: господин Ишикава доволен, как кот, добравшийся до ведра со сливками.

– То, что я увидел, разительно отличалось от всех прошлых сведений. От информации годичной давности например.

О, кажется, разговор приобретает нежелательный наклон…

– Неизменным можно сохраняться только в пустоте, а человек должен находиться среди людей, чтобы оставаться человеком. Хотим мы того или нет, окружение формует нас под себя. Не всегда получается хорошо и красиво, надо признать, а в случае с моим внуком…