Дмитрий Политов - Ниже ада

Интересно, что при появлении этих средств наметился определенный перелом в поведении «призраков». Нет, большая их часть по-прежнему старалась всеми силами уничтожить пришельцев, но некоторые из них, ни много, ни мало, сами начали пробовать установить контакт с «магами» и даже с обычными людьми! Причем, что самое интересное, особый интерес у «призраков» вызывали дети — с ними они пытались общаться с наибольшим стремлением. Филатовы испытали настоящий шок, когда их маленький сын пришел однажды домой вместе с переливающимся всеми красками радуги облаком. Дмитрий схватился было за спецавтомат, но Ванюшка отчаянно заревел и бросился на защиту нового «друга».

Впоследствии было совершенно точно установлено, что дети могут не только общаться с «призраками», но и в определенной степени даже отдавать им команды. Уже к концу войны Город стал потихоньку расти, а на его территории была создана особая детская школа. Большого размаха до поры до времени все это не имело — шла война, и ресурсы страны шли на снабжение сражавшихся армий. К тому же образовался жуткий кадровый дефицит Наставников, ведь большая часть «магов» воевала. Они гибли в боях, умирали от ран, пропадали без вести, как и обычные советские люди (так, например, страшным ударом в критические дни 41-го стала гибель спецшколы — курсанты и преподаватели в неразберихе и суматохе тех дней были брошены в бой, словно обычная воинская часть, и полегли почти все, защищая столицу). И отсиживаться в тылу многие из них считали просто недопустимым. Потребовалось даже особое указание Сталина, который уже мыслил категориями послевоенного времени, чтобы отозвать часть посвященных из действующей армии и возобновить исследования анклава.

Виктор появился в Городе в начале сорок шестого года. Поначалу, окунувшись в давнишнюю, но столь памятную по воспоминаниям молодости, атмосферу, он с огромным энтузиазмом включился в работу. Но постепенно верх в нем стали брать неудовлетворенные амбиции. В самом деле, с какой стати он — герой войны, кавалер многочисленных орденов, доверенное лицо самого Берии — должен проводить уроки для сопливой ребятни или вычерчивать схемы подземных лабиринтов наравне с молодыми «магами»? Ко всему прочему, Плужников отнюдь не всегда назначался на ведущие роли — он не владел в полном объеме информацией по текущему положению дел в Городе и поэтому вынужден был терпеливо сносить указания какого-нибудь желторотика, который всю войну просидел в этом мире.

Сыграл свою роль и тот факт, что прежний «патрон» Плужникова — Лаврентий Берия — занимался теперь проблемами создания атомного оружия и в дела анклава вникал постольку, поскольку они касались его нынешней сферы интересов. Виктор, который попробовал было обратиться к нему с просьбой о переводе и получивший весьма чувствительный разнос («…Работать надо там, где ты поставлен!»), пришел в ярость и затаил обиду на бывшего начальника. Конечно, меряться с ним силами в открытую было форменным самоубийством, но вот улучить момент и вцепиться в горло… А ждать Плужников научился очень хорошо. Тем более что он прекрасно понимал: вождь народов, увы, не молодеет и уже сейчас начинается пока еще мало заметное, хм, «шебуршание», что ли, в среде потенциальных преемников. Значит, надо было уловить нужный момент и примкнуть к той стороне, которая имела бы больше шансов на победу.

Определившись таким образом с долгосрочными планами, Виктор начал выстраивать и претворять в жизнь планы ближайшие. Осторожные беседы с сослуживцами, прикидки на предмет использования уникальных особенностей анклава в грядущей внутрипартийной борьбе, проталкивание на ведущие роли «своих» людей и т. д. и т. п.

В это время, не афишируя своей деятельности, Плужников стал активно готовить в изучаемых его группой подземельях своего рода секретную базу. Собственно, делал он это исключительно впрок, на всякий пожарный, прекрасно осознавая, что события могут пойти самым неожиданным путем и лучше быть готовым ко всему. Тем более что сделать нечто большее он все равно был пока не в состоянии — проект был по-прежнему сверхсекретным и частые путешествия из Города в Москву не разрешались.

Со временем Плужникову удалось собрать вокруг себя группку таких же недовольных своим нынешним положением, как и он сам. Это были и «маги», и обычные люди, работающие на строительстве и его обслуживании. Виктор, прошедший жесткую разведывательную выучку во время войны, прекрасно знал, что информации мало не бывает.

Сам он, правда, предпочитал действовать в большинстве случаев через доверенных лиц, вполне резонно опасаясь возможности засветить себя перед органами негласного контроля МГБ. Особенно опасным он считал полковника Макарова, который, по сути, был главной фигурой среди надзирающих за реализацией проекта. Подчинялся он непосредственно генералу Сазыкину, который «вел» операцию в целом.

И здесь Виктору повезло! В Город с семьей был переведен подполковник Айвазов, назначенный одним из заместителей Макарова. Рефат Маметович отвечал за организацию и проведение практических испытаний боевых отравляющих веществ, созданных на основе минерала.

Все бы ничего, но Макаров весьма активно стал ухаживать за женой Айвазова, ничуть не смущаясь присутствием мужа и маленьким ребенком. Банальная, в общем-то, история, но от этого она не теряла свою остроту. Виктор же, смекнув, что на конфликте можно получить определенную выгоду для своих планов, предпринял ряд шагов по сближению с Айвазовым. Скоро они стали просто-таки закадычными друзьями. И теперь Плужников имел доступ практически ко всем данным о ходе работ и исследований в анклаве.

Мешал, правда, тот факт, что Рефат Маметович, как всякий восточный человек, весьма бурно реагировал на поведение Макарова. Виктору с трудом удавалось сдерживать его — Айвазов буквально рвался разобраться с обидчиком и готов был пойти для этого на что угодно. Пару раз дело едва не дошло до стрельбы. Плужникову даже пришлось применить кое-какие из своих паранормальных навыков для того, чтобы урегулировать ситуацию.

А потом умер Сталин… Виктор, который был в курсе ряда совершенно закрытых для обычных людей тем, знал, что вождь всерьез был озабочен проблемами бессмертия (и институт геронтологии академика Богомольца был лишь ширмой для этих работ). Но знал он также, что девяносто девять процентов из того, что докладывали вождю, было «пустышкой». А вот тот самый один процент, который реально мог бы помочь, находился в руках именно у Плужникова, и он им ни с кем делиться вовсе не собирался!

…Дело было вот в чем: работая в подземельях анклава, Виктор обратил внимание на то, что, поднимаясь на поверхность, он испытывает приступы головокружения, тошноты и ослабления магических способностей. Со временем они, конечно, проходили, но при этом он отмечал какой-то неестественный скачок в старении организма: резко появлялись морщины, седели волосы и т. д.