Виктор Тюрин - У каждого своя война

Я шел после обеда в свою комнату, как меня по пути перехватил слуга и предложил последовать за ним в кабинет графа. Войдя, остановился у двери. Граф жестом указал мне на свободное кресло у своего стола, второе уже было занято гостем, одним из двух прискакавших сегодня всадников. Первое впечатление о них я получил, рассмотрев их с крепостной стены. К тому же для меня это был хороший практический урок, на котором я мог испытать полученные мною в ходе подготовки знания. Средние века подразумевали четкое деление человеческого общества на сословия, что подразумевалось не только его костюмом, украшениями, оружием, но и разговором, жестами и привычками, которые выдавали истинную сущность человека и его род деятельности. Специальные занятия дали мне своего рода наборы "контрольных точек", которые при внимательном взгляде могут многое сказать о человеке.

Пробежав глазами по фигурам и одежде, я мог твердо сказать, что передо мной господин и слуга. Господин, в возрасте сорока - сорока двух лет, был затянут в черный бархатный камзол, отделанный серебряным позументом. Несмотря на слой пыли, было видно, что покрой и сама модель камзола вышла из моды еще пару лет назад, что говорило о его денежном неблагополучии, но при этом, судя по его независимому виду, в сочетании с властностью, он явно был знатным дворянином, имеющим в своем роду не одно поколение предков. Отсутствие доспехов на запасной лошади сказало мне, что он не воин, а, скорее всего, придворный при дворе богатого и влиятельного знатного вельможи. Правда, последнее было только слабым предположением, потому что, он так же подходил на роль знатного изгнанника.

Атлетическая фигура слуги, затянутая в кольчугу, в сочетании с длинным мечом говорила о человеке, способном постоять за себя. Впрочем, таким и должен быть телохранитель, только вот его лицо... Как не пытался, так и не смог точно определить его национальность. Если господин - жгучий брюнет, южного типа, скорее всего, итальянец, то слуга, своим внешним видом, больше походил на скандинава. Правда, это заключение я сделал не из личных наблюдений, так как никогда их не видел, а на основе картинок из книги о викингах, которую когда-то прочитал в той жизни.

"Длинные прямые светлые волосы, крупный нос, такие же губы. Грудь, вон какая широкая! Сущий викинг!".

Теперь, в кабинете, я смог более внимательно изучить лицо дворянина, избавленное от слоя пыли, сущего бича всех путешественников. Тонкие черты, обрамленные короткой бородкой, были весьма привлекательны для дам, но вот его взгляд холодный и жесткий, никак не вязался с обликом галантного мужчины. В нем было что-то от змеи, изучающей свою жертву, перед тем как напасть.

- Шевалье, разрешите вам представить нашего гостя, мессира Чезаре Апреззо, а это мой дорогой дон, человек, который будет вас сопровождать в путешествии. Шевалье Томас Фовершэм.

- Рад приветствовать вас, шевалье.

- Мне не менее приятно видеть вас, уважаемый дон.

- Теперь господа, перейдем к делу, ради которого мы все здесь собрались. Томас, вы доведете мессира Чезаре до места, которое он укажет, охраняя и защищая его в пути, после чего будете находиться в его полном распоряжении до получения нового приказа. Вам все понятно?

- Да, господин граф.

- В таком случае вы свободны! Готовьтесь! На рассвете выезжаете!

Я вышел из кабинета графа, с трудом сдерживая радость. Меня ждали новые места и люди, приключения и риск, которого мне так сильно не хватало. На какое-то время я снова стал тем парнем из двадцать первого века, который широко открытыми глазами смотрел на этот мир.

Вот и сейчас, выехав за ворота замка ранним утром, мне нравилось все вокруг: легкий утренний ветерок, редкие белые облачка, плывущие по синему небу, плывущий в воздухе аромат цветов и бесконечная ширь простора. Я не сомневался, что такие же чувства испытывал и Джеффри. Ему пришлось даже хуже, чем мне. Хоть изредка, но я покидал замок, а он все шесть месяцев просидел за стенами. Впрочем, это запрещение касалось не только его, но и других слуг, солдат гарнизона, ремесленников, а также членов их семей.

В конце сентября, мы пересекли границу Франции, и въехали на территорию Союза швейцарских контонов, но об этом мы узнали, только догнав отряд швейцарских наемников.

"Где-то до батальона пехоты", - мысленно прикинул я и спросил Джеффри:

- Наемники?

- Швейцарцы. В Италию идут. Видать там хорошая рубка намечается, раз их наняли. Уж больно жадные они до крови.

Услышать такое от старого воина, значило для меня многое. В памяти всплыли полузабытые обрывки из книги:

"...В бою швейцарцев не стесняли никакие законы рыцарства, бывшие в ходу у знати; всех врагов они без исключения убивали. Такую же безжалостную суровость применяли и к своим солдатам за трусость, дезертирство или неподчинение".

"... Большое внимание уделялось укреплению воинской дисциплины. В бою воины должны были точно соблюдать приказы своих начальников. Паникера или дезертира соседний воин обязан был заколоть. В арьергарде выделялось несколько отборных воинов, расправлявшихся с теми, кто нарушал боевой порядок".

Пока я перебирал в памяти все, что помнил о швейцарских наемниках, мы нагнали колонну. Я обратил внимание, как пренебрежительно вздернул голову наш итальянец. За несколько дней пути он только пару раз удостоил меня короткой беседой. Из того, что я о нем успел узнать, как от него, так и "между строк", если можно так выразиться, можно было сделать следующие выводы. Он был сильно обижен, но на кого именно, трудно было понять из его скупых ответов. Нет, он не жаловался, но в подтексте невольно проскальзывало оскорбленное самолюбие. Подытоживая свое мнение о нем, я решил, что, несмотря на всю его таинственность, он не является для меня такой уж большой загадкой, тем более что часть разгадки уже знал. Раз Хранители заинтересовались им, значит, тот является кандидатом на высокий пост, должность или земли, которые не может получить без посторонней помощи, а тем, со своей стороны, нужна поддержка в этой части Италии. Простая формула, дожившая без особых изменений до двадцать первого века: ты - мне, я - тебе. Зато его слуга сильно удивил меня, подставив под сомнение мою наблюдательность. Это случилось в первый день, когда мы остановились на ночевку. Телохранитель принялся точить свой меч, но звук точила вызвал раздражение его хозяина и сразу последовал приказ прекратить.

- Слушаюсь, мой господин, - ответил атлет, после чего он засунул меч в ножны и принялся смотреть в огонь.

Некоторое время он молчал, а потом, глубоко задумавшись, начал тихонько напевать. То ли в такт своим мыслям, то ли по привычке. Вначале я не прислушивался, но когда понял, на каком языке он поет, то своим ушам не поверил. Да и как можно в такое поверить: вы сидите на французской земле в компании англичанина, итальянца и норвега, который вдруг неожиданно стал напевать на русском языке.