Виктор Тюрин - У каждого своя война

- Ты ранен?

- Не я, господин, а Джеффри ранен!

- Где он?

- Там, господин!

Я скользнул глазами в указанном мне направлении и на несколько секунд задержал взгляд, глядя, как добивают остатки отряда Джерико. Если одна часть наемников рассыпалась по сторонам, то другая часть сделала попытку укрыться в городе. Они быстро настигла толпу бежавших назад горожан, и долго не думая стали прокладывать себе путь сквозь толпу мечами и копытами своих коней. Некоторые из горожан, в свою очередь, попытались сбросить всадников на землю, чтобы завладеть его лошадью. В это безумное стадо врезались мои латники и кавалеристы графа, сметая и рубя всех на своем пути. Меня словно магнитом тянуло туда, в схватку с врагом. Это было что-то вроде наваждения. Я помотал головой, а затем спросил:

- Джеффри?! Что с ним?!

- Господин, поедемте!

- Конечно, едем!

Русич успел заметить место, где упал с коня Джеффри, поэтому мы сравнительно быстро его обнаружили. Шлем был помят и разрублен, как и его кольчуга. В руке был зажат обломанный меч. Соскочив с лошадей, подбежали к телу. Игнацио осторожно снял с его головы шлем. Когда я увидел, белое, как у мертвеца лицо своего друга и телохранителя, мое сердце словно оборвалось, а горло перехватило с такой силой, что стало трудно дышать. Но стоило мне наклониться к нему, как вдруг Джеффри открыл глаза. Секунду он всматривался в меня, а потом с трудом произнес:

- Какого дьявола... ты так долго, Том. Думал, еще немного... и задохнусь в этом дырявом котелке.

Моя хитрость завершилась сокрушительным разгромом объединенного отряда горожан и наемников Джерико. Как я потом узнал, помимо добычи у нас в плену оказалось около пятидесяти горожан, которые не успели добежать до городских ворот. Они должны были стать хорошим стимулом для быстрых и успешных переговоров. Да и граф поступил мудро, не став с ходу предъявлять требований городу, а вместо этого дал время городскому совету поразмыслить и понять, в какой паршивой они ситуации оказались. Если горожане сейчас сидели у солдатских костров, то солдатам Джерико не на что было рассчитывать. Их убивали, как бешеных псов, только считанные единицы спаслись бегством, уйдя от верной смерти. Их предводитель Джерико пал в бою. Единственным исключением стал Граво и его люди, но им подарили только жизнь, поэтому перед тем как отпустить, раздели, чуть ли не догола.

Город прислал своих представителей для переговоров уже на следующее утро. В них я не принимал участия, так как почти все время находился рядом с Джеффри. Тот в сражении получил две серьезных раны и потерял много крови, поэтому два лекаря, один из которых был личным врачом графа, каждый раз уходя после очередного осмотра раненого, печально качали головами, таким образом, отвечая на мой вопрос: - Выживет?!

Но утром третьего дня случилось чудо: Джеффри очнулся и попросил пить. Правда, спустя полчаса, он снова провалился в забытье, но личный лекарь графа заверил меня, что раненый будет жить. Несмотря на мое весьма скептическое отношение к средневековой медицине, его заявление меня очень обрадовало. Обрадованный, я вышел из деревенской избы и направился к графу, от которого уже приходил ко мне посыльной.

Граф оказался не только хорошим воином, но и способным дипломатом, сумев выжать из вяло протестующих горожан прямо отличные условия сдачи города. Сегодня должен был состояться окончательный этап переговоров, где в обязательном порядке должен был присутствовать и я. Впрочем, не столько по необходимости, сколько для пышности графской свиты.

Анжело ди Фаретти принял послов в доме, временно, занятом им под штаб. Представителей городской коммуны провели в просторную комнату с побеленными стенами, единственным украшением которой служило грубо раскрашенное деревянное распятие, висевшее над скамьей - ларем с прямой деревянной спинкой. Около скамьи стоял деревянный стол, сколоченный из простых сосновых досок, а четыре деревянных табурета и неглубокое кресло довершали скромную обстановку комнаты. Единственным штрихом, смягчавшим суровость обстановки, был аромат лепестков лимонной вербены и розмарина, которые вместе со свежесрезанными камышами укрывали земляной пол. Граф, эффектно смотревшийся в малиново-голубом камзоле и украшенной самоцветами шапочке с пучком павлиньих перьев, сидел в единственном кресле, а позади него на табуретах сидели мы с Вернером Шиффелем. Сначала граф суровым голосом изложил послам окончательные условия капитуляции города. Горожане только горестно качали головами во время его речи.

- Ваш господин, маркиз Николо д"Эсте устал от вашего постоянного неповиновения, и поэтому в качестве извинения он требует выплаты ста тысяч золотых флоринов, с тем, чтобы покрыть расходы на организацию военной экспедиции и возместить ущерб в казне из-за неуплаты вами налогов за последний месяц.

- Сто тысяч золотых флоринов! - в ужасе вскричал один из послов. - Но это же...

Граф резко поднял руку, требуя тишины.

- В таком случае, вы можете считать эти деньги как выкуп за предохранение вашего города от разграбления.

Его слова встретило гробовое молчание представителей города.

- Если вы согласны, - продолжил граф, - то должны выдать нам помимо контрибуции, всех зачинщиков мятежа и оставшихся солдат Джерико. Все его военное имущество, оружие и доспехи, хранящиеся в городе, должны быть выданы нам.

- Это чересчур тяжелые условия, - пожаловался один из послов, коренастый, дородный малый с густой, окладистой бородой. - Нельзя ли уменьшить сумму контрибуции хотя бы на двадцать тысяч золотых.

- В таком случае, мои солдаты доберут эту сумму сами, как только вступят в город, - с оттенком иронии произнес граф.

- Хорошо! Мы согласны на ваши условия!

Пять дней понадобилось горожанам чтобы собрать нужную сумму, после чего, оставив лейтенанта с полусотней швейцарцев в качестве временного гарнизона, мы выступили в направлении Феррары. За нами тянулся большой обоз, половина груза которого составляло военное имущество отрядов Граво и Джерико. На обратную дорогу у нас ушло еще пять дней. По прибытии мы увидели пустой лагерь: за двое суток до нашего прихода армия ушла к границам города - государства Мантуи. Граф приказал отряду располагаться на отдых, а сам ускакал в Феррару с докладом. Я ждал его не раньше завтрашнего дня, но он прибыл уже вечером, переполненный свежими новостями. Вместе с ними он привез хорошего вина, с которого и начался наш вечер.

- Маркизу понравилось, как мы решили проблему с городом. Тебе особая благодарность, которую он не замедлит высказать тебе при личной встрече. Помимо слов признательности он передал для тебя, Томас, вот это, - и на стол передо мной лег толсто набитый кошелек. - Маркиз умеет ценить хороших солдат.