Иар Эльтеррус - Лучшее место на Земле

Они вышли.

Томанов, проводив их взглядом, сгорбился и опустил голову на руки.

– Ну давай… Ит, давай, тихонечко…

– Скрипач, камфару набирать?

– Ит? Подколоть тебя?

– Не надо… – Ит говорил с трудом, для того чтобы вдохнуть перед тем, чтобы что-то сказать, требовалось немалое усилие – но приступ уже проходил, и он это чувствовал. – Отпустило вроде…

– Может, перед окном посидишь? – предложил Скрипач. – Все дышать полегче будет.

– Дождь…

– Ну и черт с ним. Ты и так весь мокрый. – Скрипач подтащил стул к окну, открыл его, помог пересесть на стул Иту. – Сполоснуться так или иначе придется. Получше?

– Ага, спасибо… – Ит тяжело оперся о подоконник. – Сейчас, ребята, пять минут…

На полу стояли две раскрытые сумки, куда они спешно складывали вещи, благо их было немного. Роберта возилась с книгами – часть из них предстояло вернуть в местную библиотеку, а другую часть брали с собой, срок их сдачи еще не вышел.

– Куда вы пойдете? – с тревогой спросила она, когда со сборами было практически покончено.

– Не знаю, – печально ответил Скрипач. – Снимем что-нибудь, наверное. Нам не привыкать.

– А я?..

– А вас есть кому защитить, – усмехнулся Скрипач. – Обратитесь завтра в МИД и в Ространс. Помогут, увидите. И проследите за Ири…

Роберта тяжело вздохнула. Подошла к Иту, стала рядом с ним и, повинуясь какому-то женскому наитию, ласково погладила по спине. Ит дышал тяжело, с хрипом, грудная клетка до сих пор ходила ходуном. Ольшанская положила руки ему на плечи и стала неторопливо массировать – она не раз видела, как это делает Скрипач, и знала, что это неплохо помогает побыстрее прийти в себя.

– Спасибо, Берта. – Голос Ита звучал слабо, но он больше не задыхался. – Что бы мы без вас делали…

– Не знаю, – печально сказала она. – Справлялись же вы до меня как-то.

В дверь постучали. Скрипач мрачно поглядел на Ольшанскую, та ответила беспомощным недоуменным взглядом.

– Входите, Федор Васильевич, – пригласил Скрипач. – Не заперто.

Томанов прошел в комнату и растерянно остановился у входа. В руках он держал объемный бумажный пакет из гастронома, а под мышкой – какой-то газетный сверток.

– Что вы делаете? – недоуменно спросил он.

– А вы не видите? – неприязненно отозвался Скрипач. – Собираем вещи.

– Зачем?..

– Если мы правильно вас поняли, завтра помещение должно быть свободно. – Ит с трудом повернулся на стуле и глянул на Томанова, да так, что тот непроизвольно отступил назад. – В восемь утра нас тут не будет.

– Слушайте, прекратите этот спектакль! – Федор Васильевич гневно посмотрел сначала на Скрипача, а затем на Ита. – Ну я погорячился, был не прав, признаю. И то, что глупость сделал, тоже признаю, если от этого кому-то легче. Вы это хотели услышать?

Скрипач пожал плечами.

– Хорошо, черт возьми! Я могу повторить – сделал глупость, ужасную глупость, да, да, да! Хотел выслужиться, хотел чужими руками жар из печи, хотел, чтобы как лучше, а получилась такая вот дрянь! – На Томанова в этот момент было жалко смотреть.

Ит нахмурился, поднял глаза, вопросительно посмотрел на Ольшанскую. Та, не убирая руки с его плеча, еле заметно подмигнула.

– Видимо, переезд откладывается? – поинтересовалась она.

– О каком переезде вообще речь, я не понимаю?! – Томанов поискал глазами, куда бы сесть, не нашел, решительно сунул Скрипачу в руки пакет и сверток и отправился на кухню. Вернулся с табуреткой, водрузил ее посреди комнаты, сел. – Вы чокнулись на троих из-за обилия работы?

– Мы – нет, – отрицательно покачал головой Скрипач. – Вы – видимо, да. От безделья.

– Ит, у вас что, приступ был, что ли? – дошло до Томанова.

Ит кивнул. Выглядел он ужасно – бледный, мокрый от пота, под глазами траурные тени. Он до сих пор слабо вздрагивал при каждом вдохе.

– Сейчас схожу за врачом. – Томанов поднялся. – Пусть посмотрит.

– Незачем, – отмахнулся Скрипач. – Сами справились. Ит, пойди, ополоснись. Только воду горячую не делай и дверь не закрывай.

– Я с ним схожу. – Ольшанская встала, помогла подняться Иту. – Не надо в таком состоянии в одиночку, еще упадет…

– Но… – Томанов проводил их недоуменным взглядом. Роберта, уже стоя на пороге комнаты, повернулась к нему.

– Что – «но»? – невозмутимо спросила она. – Поверьте, ничего нового я там не увижу.

Вскоре в ванной зашумела вода.

– Вы что… – Томанов округлившимися глазами смотрел на Скрипача. – Вы с ней… спите?! Оба?!

– А это запрещено каким-то законом? – невозмутимо спросил тот. Положил пакет и сверток на край стола. – Да, если вам так важно. Иногда. Очень редко – никто из нас не фанат этого процесса, да и времени нет.

Томанов покачал головой.

– Ну и дела, – пробормотал он.

– Знаете, никаких особенных «дел» я в этом не вижу. Ит, как честный человек, первым делом позвал ее замуж, между прочим. Она отказала, – пояснил он. – Так что… в некотором смысле необременительный производственный роман, если вам угодно. Без обязательств.

– Н-да… – протянул Федор Васильевич. – Кто бы мог подумать…

– Кому надо, тот подумал. – Скрипачу тема явно надоела. – Пока их нет, объясните лучше: зачем вы сейчас-то пришли?

– Да вот… Конаша хотел помянуть. – Томанов кивнул на пакеты. – Извиниться, опять же. Скрипач, вы правы, я сделал глупость. Я действительно думал, что та площадка… ну, может дать какой-то иной результат.

– Теория стационарного портала, согласно которой в гексе будет действующим только один узел, не работает, мы это уже доказали. И то, что выходом может являться любая точка гекса, тоже доказали. – Скрипач дернул плечом. – И то, каким образом можно заставить гекс работать, тоже… И теперь все, считай, коту под хвост!

– Только не начинайте сначала, – попросил Федор Васильевич. Развернул газету – в свертке оказалась бутылка водки. – У вас стаканы есть?

– Разве что у Берты. Сейчас схожу, посмотрю.

– Ага… а я пока что тут эти всякие… печки-лавочки достану. – Федор Васильевич проворно сгреб со стола остававшиеся там бумаги, переложил на кровать и принялся вытаскивать из пакета какие-то кульки и коробочки.

Вернувшийся из ванны Ит тут же лег. Он отлично знал: если после приступа не полежать хотя бы полчаса, можно запросто схлопотать повторный. Спать ему не хотелось, но лежать было необходимо. Роберта принесла ему чашку холодного чая, Скрипач сунул в руку таблетку анальгина и спросил:

– Водку будешь?

– Ну, если Федор Васильевич сказал правду, то, думаю, это ничего не изменит, – пожал плечами Ит.

– Какую правду?

– Что мне жить полгода, как сказали врачи. – Ит разжевал таблетку, поморщился, поспешно запил ее чаем. – Не знаю, правы они или нет…