Виктор Тюрин - Чужой - Свой

— Где мы сейчас находимся?

Когда я прочел его недоумение в резком повороте головы, то сразу поправился:

— Ты мне сказал, что мы находимся на станции. А где эта станция? В космосе или еще где?

— Станция находится в координатных точках почти совпадающих с земными пространственными координатами. То, что ты видишь, находится на планете Земля, но одновременно вне пространства вашего мира.

— Вне пространства моего мира, — медленно повторил я, как бы пробуя на вкус каждое слово. — Так это точно рай.

— Рай? Ах, да! Бог! Библия!

— Расскажи о станции. И почему мы никого до сих пор не встретили?

— Канал, пробитый установкой нуль — пространства, проходит сквозь ваш мир, но вы его не видите и не ощущаете. Он есть, и одновременно его нет, так как координаты излучения смещены в осях. Поэтому ваша земная аппаратура не может нас обнаружить. В принципе, это выглядит так: мы вас видим — вы нас нет. Когда нам надо получить доступ в ваш мир, мы возвращаемся к прежним координатам и выставляем пороговый контур. Вроде той светящийся арки, через которую ты прошел.

— Так мы в другом измерении?

— Не говори попусту о том, чего не знаешь. Измерение это одно понятие, а пространство — совсем другое. Мы просто смещены…. Нет, я не смогу тебе этого объяснить. Для тебя это слишком сложно, — это было сказано назидательным тоном, как ребенку, не доросшему до понимания этого вопроса. — Зато помехи, созданные излучением канала в вашем мире, вы часто наблюдаете. Вы их называете по-разному. Полтергейст, барабашка и тому подобное.

— Что? Барабашки, это ваша работа? — с нескрываемым изумлением спросил я.

— Ты меня не понял. Их нет в полном смысле этого слова. Это просто эффекты или возмущения, вызванные излучениями нашего канала, или можно сказать так: издержки проникновения канала в ваше "пространство-время".

— А как же летающие блюдца? Их тоже нет на самом деле? — продолжал любопытствовать я.

— Ты об этом, что вы НЛО называете? Это наши научно-исследовательские корабли для работы в атмосфере. Не тебе объяснять, что проколы бывают в любом деле, как тщательно его не готовь.

— Изучаете, значит, дикарей в естественных условиях. Так-так. Рассказывай дальше, мне интересно.

— Изучаем. И еще долго будем изучать. После тридцати лет изучения Земли был собран совет экспертов, на предмет просчета вариантов возможного сотрудничества в будущем. Заключение было однозначным и безапелляционным: на данном уровне цивилизации никаких контактов. И в ближайшие пятьдесят лет тоже не будет, а дальше, как говориться: время покажет.

— Ясно.

После его слов у меня где-то внутри начало расти чувство обиды.

— А никого не встретили никого потому, что станция имеет статус закрытой. Работает здесь лишь небольшая группа ученых — исследователей. Насмотрелся? Теперь пошли дальше.

После пяти минут блуждания по различным переходам и коридорам, мы вскоре остановились перед большими бело-матовыми дверями, которые тут же разошлись в разные стороны. Шагнув за порог, оказались в широком, светлом коридоре с рядом дверей. Пройдя мимо нескольких из них, остановились перед одной дверью, на которой, как только мы приблизились, стали высвечиваться какие-то непонятные знаки.

— Нам сюда.

— Я уже это понял, — буркнул я.

Ожидавший увидеть что-то подобное земной операционной, с которой из-за издержек своей профессии мне как-то пришлось иметь дело, я несколько растерялся. То, что я увидел, больше походило на научно-исследовательскую лабораторию будущего из фантастических фильмов. Чего стоил только один голографический монитор, размерами на четверть стены, висящий прямо в воздухе. Как зачарованный, я смотрел на висящее в воздухе полотнище, пока не услышал голос морфа:

— Влад, очнись. Ты что, не видишь, тебя приглашают.

Скользнув глазами по комнате, я увидел еще одного морфа, лишь в общих чертах имитирующего фигуру человека. Меня слегка передернуло при виде подобия человека, делающего приглашающие жесты псевдорукой в сторону овального ложа. За ним стояла непонятного вида установка с технологической консолью, на которой несколькими рядами разноцветных радуг светились шкалы.

"Брр, ну и жуть, — мысль была неконкретной, отражавшей мое сродни ей такое же неопределенное настроение. — Назвался груздем… — тут я, слегка передернув плечами, покорно зашагал в направлении ложа.

Я шел, между рядами кресел, за стюардессой по длинному салону ракеты "экспресс", где вместо, обычных сидений были странные коконы. Вот она обернулась, показав мне на ближайшее подобие яйца, мило улыбнулась. Потом, развернувшись, ушла.

"Красавица. Ничего не скажешь. Хотя все они тут одна краше другой. Но у этой улыбка словно приклеенная. Хм! И что теперь с этим… яйцом делать?".

Из неудобного положения меня выручил сам кокон, когда в состоянии легкой растерянности я ткнул в него пальцем. Бесшумно раскрывшись, он в одно мгновение превратился в кресло. Я быстро уселся в него, пока оно не передумало превращаться во что-либо другое. Подушки были бездонно мягкие, а спинка такая высокая, что я едва видел других пассажиров. Это меня вполне устраивало, потому что после только одного часа моего пребывания на Терре, я устал от обилия и безумства ярких красок. Они были повсюду и везде. Ярко светящиеся названия, переливающаяся всеми цветами радуги вода в фонтанах и водопадах, полупрозрачные тротуары с пробегающими под ними цветными потоками машин, но особенно меня поразила одежда террян.

"Местные мужики по яркости своих нарядов переплюнут любого клоуна из земного цирка. Все настолько странно и непривычно, что…".

Не успел я додумать эту мысль, как посадка закончилась. Двери с легким шипением закрылись. По салону прошел ветерок с легким запахом чего-то очень похожего на хвою. Я ожидал предупреждения о старте, каких-то звуковых сигналов, но ничего не произошло, хотя через минуту каким-то третьим чувством почувствовал, что мы летим. Слева от меня сидевший худой загорелый мужчина, вдруг внезапно исчез; его кресло разрослось, образовав вокруг него яйцевидный кокон. Вслед за ним еще несколько человек исчезли в таких коконах.

"Что они там делают? Японский городовой! А это ведь только начало. Что же будет дальше? И какого черта я отказался от сопровождающего?".

— Выпьете что-нибудь? Есть бор, стран, морцо.

Информация о мире, вложенная в меня на станции была слишком общей и названия напитков в нее не входили.

— Когда посадка? — решился я на дежурный вопрос, в глубине души сомневаясь, уместен ли даже этот простой вопрос.

— Через пять минут, — и опять дежурная улыбка на странно неподвижном лице.