Виктор Тюрин - Чужой - Свой

Встречал нас, долговязый и худой, медеянин, в белой, свободного покроя, куртке и таких же брюках. На его груди, как и на груди двоих охранников, стоявших за его спиной, светились мягким светом эмблемы хорошо знакомых мне скрещенных клинков.

— Приветствую вас всех. Я — Угерн, младший помощник из Института физики полей. Мне поручили разместить вас…

Дальнейшего продолжения я уже не слышал. Нейрохлысты, висевшие на поясах охранников, отвлекли меня, напомнив о событиях предыдущей ночи. Зашевелилось, спрятанное глубоко внутри, беспокойство. Вместе с ним пришли сомнения.

"Пока тишина. Или затишье перед бурей? Ждут, когда закончиться эксперимент, а там возьмут меня под белые ручки… Да — а. Интересные мысли. Будем ждать продолжения".

Занятый своими мыслями, я не слышал, что говорил, показывая нам дорогу, абориген в белой униформе. Очнулся, только оказавшись, у двери отведенного мне номера. Коротко попрощавшись со своими "коллегами", я переступил порог.

Утро следующего дня для меня началось сразу с нескольких сюрпризов. Во-первых, проснулся совершенно не отдохнувший из-за преследовавших меня ночных кошмаров. Не успел стряхнуть с себя сонную одурь, как оказалось, что меня поджидает очередное звуковое послание от моих "коллег". Сегодня, ради разнообразия, его оставила Лавиния.

— Влад, привет. Извини, но на полигон поедешь один. У нас, как всегда, возникли проблемы в последний момент. Желаю тебе успеха. Пока.

— Пока, девочка, — проговорил я вполголоса, чисто автоматически.

Отказавшись от завтрака, сообщил, что готов ехать, после чего спустился вниз. Перед выходом меня уже ожидал гравикар с двумя сопровождающими. Охранник, сидевший за пультом управления и вчерашний встречающий, сотрудник института, Угерн. Сухо поздоровавшись, уселся на заднее сиденье. Разговаривать не хотелось. Я смотрел по сторонам, в ожидании появления пресловутого полигона, о котором так много слышал.

"Где же этот чертов полигон? Какого…., - не успел я так подумать, как мы вырвались на простор гигантской, искусственно созданной долины. — Гм. Полигон имеет форму кольца. А где тут туннель чужаков? Там, что ли, среди этих зданий?".

Группа из десятка приземистых зданий, находившихся в центре гигантского круга, была окружена по периметру конструкциями, похожими на "обрубки" башен. Только случайно замеченные блики на высоте нескольких десятков метров дали мне понять, что полигон накрыт прозрачным колпаком силового поля, а "обрубки" — не что иное, как силовые установки. Пока я крутил головой, наш гравикар резко сбросил скорость, а затем и совсем остановился у кромки еле заметного мерцающего силового экрана. Из закрытой силовым полем зоны к устремился другой кар. Спустя пару минут подлетевший кар резко затормозил. Из него вылез охранник с каким-то прибором, смахивающим на кейс. Поставив его на землю, он нажал на нем кнопку, одновременно сверяясь с прибором, закрепленным у него на руке, удовлетворительно кивнул сам себе головой, и только после этого посмотрев в нашу сторону, сделал нам приглашающий жест рукой. Я вопросительно посмотрел на Унгерна, который сейчас сидел вполоборота ко мне. Тот, будто ожидал моего вопросительного взгляда, чуть повернув голову в мою сторону, сказал:

— Проход открыт. Иди, террянин.

Соскочив с гравикара, я быстро пересек линию защитного поля. Не успел расположиться на заднем сиденье, как в следующее мгновение кар, крутнувшись на одном месте, понесся к группе зданий, органично сливающихся в единый архитектурный ансамбль. Затем последовало несколько крутых поворотов между зданиями, после чего — резкая остановка. На первый взгляд корпус выглядел как врытый в землю дзот, гигантских размеров. В нем не хватало только такой же гигантской амбразуры. Дверь, полностью соответствовала мощной конструкции здания, была большой и массивной. Не успел сделать несколько шагов в ее направлении, как она неожиданно легко ушла в сторону, открыв стоявшего за ней охранника, держащего руку на кобуре излучателя. Оглядев меня с ног до головы тяжелым и цепким взглядом, тот нехотя сдвинулся в сторону. Я хотел ответить ему таким же взглядом, как вдруг заметил толщину дверного проема.

"Мать моя! Да она не менее метра толщиной".

Перед тем как переступить порог, бросил взгляд вокруг. Зачем я это сделал я не знал, просто мне не хотелось идти в этот бронированный бункер. Не хотелось — и все! Попытка прислушаться к своим ощущениям была прервана охранником, по-своему понявшим мою задержку:

— Вам сюда. Прямо по коридору. Там вас ждут.

— Раз ждут, надо идти, — с этими словами, я перешагнул через свою неожиданную тревогу точно так же, как через порог.

Пройдя еще один пост с тремя охранниками, оказался перед другой массивной дверью, которая, как я понял, играла роль последней линии обороны в этом "дзоте". Перед ней мне пришлось стоять несколько минут. Но, в конце концов, и она ушла в стену, открыв вид на зал с колоннами, в древнегреческом стиле. Правда, впечатление продержалось не более пары секунд, после того, как я разглядел, что это не колонны, а прозрачные трубы, в которых лениво плавало что-то наподобие белесого тумана. Сделав несколько шагов, остановился перед первой трубой — колонной, став с интересом ее разглядывать. От этого занятия меня отвлек голос, неожиданно раздавшийся у меня за спиной.

— Привет тебе, террянин.

Я повернулся несколько резче, чем следовало и тут же почувствовал всплеск страха. Самое странное, что это определилось не по испуганному лицу медеянина, а по информации, считанной непосредственно из его организма. Произошло это настолько быстро, что я успел уловить только последний окончательный вывод: — Испуг на проявление слишком быстрой реакции.

"И что? — задав этот вопрос собственному сознанию, я настороженно замер в ожидании отклика. Спустя несколько секунд я с облегчением понял, что ответа не будет. — Но это не может у меня с головой быть? Или может? Блин! И все же это "насосная станция"! Точно! Что еще другое может быть?".

В то же время я понимал, что здесь нечто другое. Какое отношение имеет закачанная информация к определению учащенного ритма сердца на расстоянии трех метров? А уж тем более об испуге.

"Кстати, об испуге. Надо бы его успокоить. Совсем побледнел бедняга".

И точно. Продолговатая голова ученого вместо обычного цвета меди сейчас отливала желтизной. Я приветливо улыбнулся.

— Привет, — насколько мог дружелюбнее сказал я, делая навстречу пару шагов.

"Интересно, в чем причина его испуга? Спросить? Лучше не буду".

Медеянин слегка распрямился, нервно передернул плечами, как бы сбрасывая напряжение.

— Ну и что? Так и будем стоять? Или делом все-таки займемся, — этими словами, я попытался подтолкнуть к действию, непонятно чего испугавшегося ученого. Тот сам или под воздействием моих слов, наконец, взял себя в руки. По крайней мере, лицо приняло нормальный оттенок, хотя в глубине глаз еще плескался страх.