Виктор Тюрин - Чужой - Свой

Дав себе на минуту расслабиться, как тут же почувствовал сильную боль в области левого виска. Проведя рукой, понял, вся левая часть головы покрыта коркой засохшей крови.

"Ясно, почему эти уроды посчитали меня мертвым. Теперь за дело, капитан".

Не успел только так подумать, как раздался еще один крик полный ужаса, заглушивший глухие стоны. Кричала женщина.

"Кори!".

Боль ушла, смытая волной холодной ярости. Кровь застучала молоточком в голове, в душе, из самых глубин, поднималось что-то темное, хотелось рвать зубами человеческие глотки. Зверь, просыпаясь, заворочался у меня в груди, жаждая крови. Сдерживать его, я не мог, да и не хотел. Сверхдоза адреналина, вспрыснутая в мою кровь, изменила человеческую сущность, превратив в машину смерти, но управляла ей не слепая жажда крови, а холодная ярость. Быстро обойдя джип, осторожно выглянул. На фоне догорающей машины — приманки, стояли еще две машины. Наш подбитый джип и еще один вездеход мутантов, обшарпанный и грязный. Возле него громоздились горка награбленного добра, вытащенного из наших вездеходов. В тени заднего колеса, спиной ко мне, лежало тело проводника. Судя по его положению, он был просто без сознания. Ближе ко мне двое мутантов с силой пинали ногами тело молчаливого водителя. Судя по тому, как оно безвольно перекатывалось, водитель был уже мертв или близок к этому. Гор стоял на коленях, а над ним, сзади, стоял бандит. Одной рукой он держал водителя за волосы, а во второй руке — здоровенный тесак. Время от времени, он, утробно хохоча, выкрикивал плоские шутки, одновременно рассекая воздух перед лицом Гора. Хотя, судя по крови, заливавшей лицо водителя, махал он своим тесаком не просто так. Еще один волосатый дикарь с приплюснутой головой, вооруженный тяжелым автоматом, стоял в нескольких шагах от места пытки, утробно ржа, глядя на то, что твориться вокруг. Правда, время от времени, он отвлекался от столь увлекательного для него зрелища, бросая взгляды по сторонам. Судя по всему, это был часовой, поэтому он первым получил иглу в грудь. Вторым выстрелом я достал мутанта, размахивающего тесаком. Пока тот заваливался на бок, я сделал шаг, полностью выйдя из-за прикрытия машины. Бесшумность и смертоносность игольника, великолепно сыграли свою роль. Двое мутантов, до этого месившие ногами неподвижное тело, сейчас стояли столбом, тупо глядя на неподвижные тела своих соплеменников, раскинувшиеся на раскаленном песке. В эти замершие фигуры, спокойно, как в тире, я вогнал еще две иглы. Так ничего не поняв, мутанты осели на песок, пополнив собой коллекцию трупов. Не успел я бросить быстрый взгляд вокруг себя, как раздавшийся пронзительный женский крик из закрытой машины, рывком заставил меня броситься с места, без оглядки пересечь открытое пространство и рвануть на себя дверцу джипа. Одним прыжком вскочив в салон, я ударил со всего размаха рукояткой игольника мутанту в висок. Затем одним рывком сбросил обмякшее, сплошь покрытое волосом, тело в наполовину снятом комбинезоне, на песок. Не оглядываясь, соскочил следом, с силой захлопнув за собой дверцу. Мне в спину ударили приглушенные, но от этого не менее горестные, надрывные девичьи всхлипы. Горячий песок ожог, обнаженное тело дикаря, вернув ему тем самым частично сознание. Он, прорычав что-то неразборчивое, сначала оторвал окровавленную голову от песка, потом стал приподниматься на руках.

— Ну, ты тварь! Ожил! Сейчас мы это исправим!

Хлесткий удар тяжелым ботинком по голове уже окончательно отправил мутанта в беспамятство. Он уже не делал попытки встать, но продолжавшая клокотать во мне ярость требовала крови. Следующий удар по ребрам вырвал из дикаря глухой стон. Я бил его ногами до тех пор, пока не был остановлен жутким хрипом, раздавшимся у меня за спиной:

— Воды.

Резко обернувшись, я встретился с тусклым взглядом проводника, находящимся в полусознательном состоянии.

— Воды, — снова прохрипел он.

Сорвав с пояса флягу, влил половину содержимого в его горло. Он пил жадно, почти захлебываясь. Эти простые движения погасили во мне ярость, успокоили зверя в моей груди. Неожиданный шорох за спиной, и тут же резкий поворот всем корпусом на звук. Игольник словно сам скакнул мне в руку. Но стрелять не понадобилось. Гор, до этого лежавший ничком на песке, очнулся. И сейчас чисто инстинктивно, медленными, неуверенными рывками сейчас полз в тень, уходя с палящего солнца. Тут же подскочил к нему, подхватив под мышки, втащил в тень. Колли уже сидел, привалившись к колесу. Пристроив Гора рядом, вылил ему в рот остатки воды. Лица у обоих были в потеках крови, правда, у проводника оно было еще и опухшее, в кровоподтеках.

"Не смертельно, — сделал я свое заключение. — Жить будут".

Только успел подняться с корточек, как меня неожиданно резко шатнуло. Перед глазами все поплыло. Сколько времени я так стоял, не знаю, но постепенно сознание очистилось, сняв пелену с глаз. Почувствовав себя легче, попытался сообразить, что же делать дальше, как неожиданно раздался голос проводника:

— Влад, надо убираться отсюда. И быстро. Свяжись с Питтро, водителем. Ну, чего глаза вылупил?! Кружит он где-то здесь! Если только этот чертов феномен пустоты…

Тут я вспомнил о непрерывных вызовах, в тот момент, когда очнулся в джипе:

— Нет здесь "феномена пустоты"! Они вызывали тебя! Сам слышал!

— Тогда не стой столбом, парень — прохрипел проводник. — Свяжись с Питтро. Скажешь пароль: станция. Иначе не поверит. И дай аптечку. Красный контейнер. Он где-то здесь, в этой куче. И дай… еще воды.

Найти аптечку и воду было делом минуты. Сунув то и другое в руки проводника, я отправился устанавливать связь. Разговор с Питтро не занял много времени. Мой короткий пересказ событий вызвал некоторое недоверие, но пароль, убедил их, что я говорю не под принуждением. Даже если бы и не убедил, выбирать им было не из чего. Без проводника, запасов питьевой воды и топлива, их шансы выжить в пустыне были близки к нулю. Несколько минут после разговора, я просто отдыхал, бездумно смотря вокруг себя, пока взгляд не остановился на лежавшей, на полу джипа, фляге. Тщательно промыв рану, которая на поверку оказалась глубокой рваной ссадиной, я жадно допил остатки воды. Затем усилием воли заставив себя встать с удобного сиденья, захватив винтовку, я вернулся к остаткам нашего отряда. Колли, уже окончательно придя в себя, сейчас обмазывал свое лицо какой-то мазью, при этом, шипя и кривясь от боли. Гор, судя по всему, находился в глубоком обмороке. Голова откинута, глаза закрыты.

— Что совсем плохо? — спросил я, подходя к ним вплотную, чтобы укрыться от солнца в тени машины. Колли, продолжая натирать мазью свое лицо, буркнул:

— Спит. Я ему спецпрепарат вколол. Пару кубиков. Минут сорок поспит, человеком будет. Лицо потом ему обработаю. Как там наши? Поверили тебе?