Александр Шакилов - Война зомби

Роговая пластинка, поддерживающая у нормального кальмара тело, — гладиус, рудимент внутренней раковины — у зомбака, атаковавшего Данилу Сташева, посредством биочипа трансформировалась в длинные острые шипы. Шипы эти выпирали по всему телу зомбокальмара. Из-за них он походил на гигантского ежа, которому оторвали лапы, содрали кожу и зачем-то сунули в морскую воду, а ему там не понравилось, вот и выбрался на пристань.

Ну, почти выбрался.

Полностью вторгнуться на чужую территорию кальмару помешал плотный огонь, открытый охраной.

Пролетев мимо Мариши, пули продырявили зомбака, вырвали из него целые куски. Хорошо, она догадалась с разбега плюхнуться на асфальт и не поднимать головы. При этом одна группа охранников долбила по надводным частям кальмара, а вторая — по более значительной туше под сенью вод.

Отчетливо загрохотал пулемет — стрелял Гурбан. Его очередь перебила щупальце, на котором висел Дан. За мгновение до этого кальмару почему-то вздумалось поднять добычу выше — метров на пять от пристани. Падение с такой высоты вниз головой никому еще не добавило здоровья. Не будь Данила специально обученным доставщиком, его череп превратился бы в лепешку. Но рефлексы сработали верно — в падении он кувыркнулся и приземлился на пятки, а не на темечко — и сразу ушел от удара обрубком щупальца в челюсть. Попади кальмар, переломом и сотрясением Дан не отделался бы…

Теперь, когда доставщику не угрожала больше опасность, по кальмару ударили из гранатометов, за считаные секунды спалив кумулятивными струями щупальца вместе с глазами, а потом вскипятив воду у причала — контрольные выстрелы никогда не помешают. И особенно не помешают, когда речь идет о головоногом моллюске-переростке.

Данила помог Марише подняться, обнял ее.

Его хлопали по спине, по плечам, говорили, что в рубашке родился и что он конкретно везучий сукин сын… Дан не прислушивался, не до того было. Он дрожал от слабости и переизбытка адреналина в крови и чувствовал дрожь Мариши. И ничего, и никого не было, вообще ничего и никого, кроме их двоих…

К реальности Дана вернул крик капитана:

— Эй, молодежь, поднимайтесь на борт или эта дура уйдет без вас!

Мариша и только-только подоспевший Ашот помогли Дану подняться на ходовой мостик, где их поджидали остальные «варяги». Бахир полез было извиниться, что замешкался, и умолк, как только Дан спросил у капитана:

— Что это было вообще?

— Да ничего особенного, — ответил за начальство мальчишка-офицер. — Сначала зомботюлень обычный.

Но татарина его ответ не устроил:

— Какой же это зомботюлень? На Финском повидал их столько…

— Сильно измененный слизнем, но все-таки. — Пацан сдвинул ушанку на затылок. — Мелочь пузатая, ерунда. А вот та гадина, что потом явилась, — это кракен. Мы кракенами называем осьминогов со слизнями, каракатиц, кальмаров. Слыхали о таких? В заливе Финском водятся? Нет еще? Ну, скоро появятся.

Капитан кивнул, вступив в беседу:

— Серьезные скотинки, быстрые, умные и агрессивные. Раньше их тут не было, холодно им у нас. Но появились с полгода как, может, чуть больше. В реку даже заходят, как вы имели возможность убедиться. Скоро и у вас, на юге, объявятся, встречайте.

Данила с Гурбаном переглянулись. Как-то Гурбан, будучи уже командиром диверсионной группы, рассказал об увиденном на Северском Донце, реке, протекающей у Белгорода. Мол, что-то испугало огромных зомбосомов и потащило против течения отнюдь не крохотный катер. Кракен, значит, это был…

Дан скривился:

— Чем дальше, тем веселей, коллеги.

— Если не остановить слизней в ближайшее время… — начала Мариша.

Петров продолжил:

— Если не уничтожить их…

— То они, изменив своих носителей, покончат с людьми… — подхватил Бахир.

— Которые и без того едва концы с концами сводят, — подытожил Ашот. — И никакого Братства не надо. Кракены всех пожрут. И тюлени.

Гурбан хотел что-то добавить, но лишь махнул рукой и подвинулся, пропустив к капитану мальчишку-офицера.

— Олег Игоревич, пора бы уже.

Капитан кивнул — мол, понял, спасибо.

— Устрой наших гостей. Потесни там кого-нибудь, ну, на твое усмотрение.

Олег Игоревич? Данила озадачился. У капитана вроде другое имя, разве нет?

Перед тем как спуститься в стальное брюхо подлодки, он все же решился на вопрос:

— Олег Игоревич, а почему вас в баре Николой называли?

Черные, как кожа зомботюленя, глаза поймали взгляд Дана в силки. Зеленоватые якоря и русалки на щеках капитана заиграли вместе с желваками на скулах.

— Это сокращенно от «Никола Морской Бог». Так поморы величали святого Николая Чудотворца, покровителя мореплавания. А самоеды и прочие у поморов переняли. Так что Никола я. Не царь — на Сашкин трон не претендую, — но бог. В Архангельске уж точно бог. И в море…

— Понял, спасибо. — Дану стало не по себе от бешеного взгляда капитана. У того однозначно мания величия — бог он, понимаете ли. Ну да не мудрено за столько лет под водой мозгами двинуться.

И тут капитан улыбнулся — устало так, по-мужски, — и безумие его сгинуло без следа. Данила даже засомневался, было ли оно вообще.

— Лед, кстати, сошел пару дней как. Завтра вы не застали бы нас. Так что вы, ребятки, везунчики еще те.

Дан покачал головой. Как же, везунчики. То Орда с Братством, то лысые в черном, то зомбаки, то еще какая напасть с погибелью…

Но ведь живы! А значит, на судьбу жаловаться нечего.

Очки главы Братства покрылись пылью дорог — толстым-толстым слоем пыли. Как он видел хоть что-то? Это озадачило бы любого человека, окажись он рядом.

Но не ордынцев.

Слишком привыкли они подчиняться командирам — не раздумывая, без колебаний. Замешкался — и лютой кары не избежать. А уж к Большому Брату боялись не то что приближаться, но даже смотреть в его сторону. Да и подскачи дикари на своих лошадках, не заметили бы в глазницах его, за линзами, шевеление самых прекрасных существ на планете. Существ, подаривших ему власть над самой человеческой природой. И не только человеческой.

Потому, что пыль толстым слоем.

Ему не нужно было напрягать зрачки, чтобы следить за обстановкой. Для этого вполне хватало младших братьев, командующих батальонами, ротами и взводами, — пси-связь между ними и главой Братства нерушима, от расстояния не зависит. Окрестности же Большой Брат обозревал гноящимися очами гнедого зомбоскакуна, на котором восседал. Более послушного жеребца не было во всей разношерстной Орде. Высокий, крупнее низкорослых ордынских лошадок раза в полтора, он подвергся значительным изменениями посредством слизня. На лбу у него вздулся длинный костяной рог, запросто протыкающий людскую плоть. Обычные лошадиные зубы выпали, вместо них выросли клыки, которым позавидовал бы амурский тигр. С тех пор жеребец брезговал овсом и свежей травой, предпочитая забивать желудок мясом хомо сапиенсов — и обязательно с кровью! Грива и хвост у него осыпались вместе с волосом с тела. Кожа покрылась крупными пластинчатыми чешуями — отличной броней, выдерживающей автоматный огонь с полусотни метров. Конечно, столь радикальные изменения не под силу обычному слизню. Пришлось помочь — закачать в него нужную программу трансформаций, и это притом, что Большой Брат брезговал касаться уродливого нароста на черепе жеребца…