Андрей Левицкий - Хроники Пустоши (сборник)

Кто бы ни сидел за рулем машины, он умел думать быстро – повернув ручку, саданул со всей силы ногой по дверце. Она распахнулась, сбросив Бритву с подножки, и сразу опять захлопнулась.

Человек на ракетомете спешно перезаряжал ружье. Макота на бегу оглянулся – дикари и бандиты разбегались, чтоб не оказаться под колесами, Дерюга лежал на спине, упираясь в бетон локтями, пытался отползти. Рот его стал большой буквой «О», глаза были выпучены от ужаса.

На другой подножке стояли двое – и оба выстрелили по светящейся фигуре, бегущей навстречу. Макоту ударило в плечо, в грудь, он сбился с шага, но сумел устоять и прыгнул вбок, занося светопилу. «Панч» надвинулся, атаман присел, разворачиваясь, – звенящий световой круг врубился в левое переднее колесо.

Он пробил шину, диск. Руку рвануло кверху и крутануло, Макота упал, заорав от боли в вывихнутом плече, покатился прочь от самохода. Рядом заскрежетало, ударил фонтан искр, машина накренилась, поворачивая, стуча по бетону остатками шины, врезалась в накренившийся настил. Сминая его вместе с харьковскими машинами, «Панч» проехал еще немного и встал.

Макота поднялся. По сторонам от кабины самохода громоздились доски и сендеры, некоторые перевернуло набок, других опрокинуло вверх тормашками. Человек, восседавший на ракетомете, слетел оттуда и теперь корчился на бетоне, прижав ладони к ребрам, наверняка треснувшим от такого удара. Двоих стрелков снесло с подножки, их Макота вообще не видел. К нему бежали дикари во главе с Вышибой, с другой стороны вихляющей походкой спешил Бритва, с кривого узкого ножа в его руке капала кровь. «Панч» лишился колеса – из-под кабины торчала ось с рваными остатками диска.

Макота поднялся, не обращая внимания на боль в вывихнутом плече, залез на подножку и рванул дверцу. Водитель сидел внутри, впечатавшись лбом в рулевую колонку, по голове текла кровь, он стонал и часто вздрагивал. Вторая дверца была раскрыта, больше в кабине никого. Макота вытащил из кобуры на ремне водителя пистолет, приставил ему к виску и выстрелил.

Потом, сцепив зубы, чтоб не стонать от боли в плече, он перебрался на капот, а оттуда на крышу кабины. Подбежав к самоходу, дикари и бандиты остановились, подняли лица к светящемуся силуэту вверху. Макота присел, схватил себя за правую кисть и дернул что было сил.

Обычный человек не способен на такое – вправить самому себе вывихнутый сустав. Но атаман Макота не был обычным человеком.

Перед глазами его вспыхнул яркий свет, адский гул плеснулся в ушах, он яростно, по-звериному оскалился, уставившись в звездное небо.

– Я! – прокричал атаман Макота, врубил светопилу и описал ею сияющий синий круг над своей головой. – Мост мой теперь! Я – Большой Хозяин! Скоро над всей Пустошью хозяином буду! Над всеми землями, до горизонта!

Туран привстал и огляделся. Отовсюду доносился шум, крики, грохот, выстрелы, а еще – переливы губной гармошки. После тишины подземелий всякий звук казался оглушительным. Крабодиане не обманули – подкоп привел едва ли не в центр лагеря, но рядом никого из инкерманцев не оказалось. Можно только гадать, как подземники вывели ход с такой точностью. Над лагерем клубился дым, и невозможно было определить, скоро ли рассвет. Ночь наполняли отблески пламени: ни темноты, ни настоящего света, повсюду мешанина красно-рыжих бликов и густых теней.

Четверо диверсантов сидели под стеной разрушенного домика. Прежде здесь было предместье, домишки из красной глины, и гетманы развалили их, чтобы обеспечить своим машинам свободу маневра.

– В лагере три больших паровых катапульты, – заговорил Север. Выбравшись на поверхность первым, он успел немного оглядеться. – Они – самая большая опасность для Херсон-Града. Если выведем из строя катапульты, город получит передышку.

– Мы сделаем больше, – сказал Туран. – Я предлагаю разделиться и начать сразу в двух местах.

Север кивнул.

– Тогда вот что: здесь, за стеной, катапульта, средняя из трех. Вы постарайтесь разобраться с ней, а мы пойдем к той, дальней. Потом будем пробиваться к последней, там уж кто как сумеет, заранее планов строить не станем, нет смысла.

Север махнул рукой – и тут же катапульта, о которой он говорил, выстрелила. Прокатился звонкий гул, в небо взмыл лохматый ком пламени, с воем понесся в сторону города.

К гулу металла присоединился пронзительный визг, в рыжие клубы дыма ударила высокая струя пара, машинист паровой тележки дал гудок. Гетманы заорали, десятка два голосов, не меньше.

Херсон-Град горел в нескольких местах, город скрывали клубы дыма, и невозможно было разобрать, куда угодил заряд. Клепаная металлическая рама катапульты еще долго после выстрела гудела, как чудовищная струна. Под этот мрачный напев инструмента войны они разошлись.

Меха-корповцы растворились в багровом сумраке, и Туран привстал, чтобы направиться к ближайшей катапульте, но Белорус придержал его за руку:

– Погоди, пусть подальше отойдут. Им отмахать больше придется, дай им время подобраться ко второй катапульте, чтоб мы вместе начали.

В этом имелся определенный резон. Возможно, Север сомневался в способностях партнеров, потому и назначил им цель поближе. Агенты Меха-Корпа были опытными диверсантами. Туран согласился с Белорусом и присел под стеной, разглядывая катапульту. Здоровенная вертикальная рама из стальных балок, укрепленная откосами и растяжками, под ней – направляющие, по которым скользит тележка на паровом ходу… Тележка была размером с приличный самоход, в движение ее приводил двигатель с котлом, возле которого голые по пояс кочегары, сменяя друг друга, швыряли уголь в топку. На мокрых мускулистых торсах играли отсветы пламени. Вокруг толпились инкерманцы, для которых выстрелы катапульты служили развлечением. Они кричали, бряцали оружием.

Дальше, за катапультой, в ряд выстроились большие мощные самоходы, на которых доставили самые крупные части механизма.

Толпа разразилась одобрительными воплями – тележка сдвинулась с места и поползла по направляющим, напрягая гибкую стрелу. Та начала клониться, изгибаясь, навершие с рогаткой приближалось к земле. Но тележка была только в начале пути, ползти ей предстояло далеко.

Рядом засопел Белорус – тоже высунулся поглядеть на приготовления.

– Сразу после выстрела нападем, – шепнул Туран.

– Точно.

Затаившись в тени под стеной, наблюдали, как тележка медленно, с натугой утягивает мачту в боевое положение, как она гнется, трещат канаты, наматываясь на блоки полиспаста, брызжет из-под канатов горячая черная смазка…

Машинист тележки дал гудок, и струя молочно-белого пара взвилась к темным небесам.