Дэниел Моран - Последний танцор

— Что я слышу? — театрально удивился Седон. — И это люди, которые называют себя патриотами! Неужели вы не жаждете мести? За стертые с лица земли города, за миллионы жизней, унесенные огненным вихрем, упавшим с небес, за унижение и поруганную честь, наконец? Или вы больше не самураи, а пацифисты?

После его речи в комнате воцарилась тишина. Трое напротив подавленно молчали, понурив головы и глядя в пол. Прошло несколько минут, прежде чем Рюйтаро Мацуда, старейший из ныне здравствующих японских политиков, взял на себя смелость ответить.

— Новорожденным младенцем я был омыт струями черного дождя, — заговорил он по-английски, но так тихо, что сидящим в двух шагах от него приходилось напрягать слух. — Да, мсье Ободи, дождь был черным от земли, взметенной в небо взрывом американской атомной бомбы; черным от пепла сгоревших зданий и человеческих тел; черным от неизбывного людского горя. До сих пор не понимаю, как я выжил тогда, хотя в тех условиях не выживали даже крысы и тараканы. Моя старшая сестра буквально истаяла от лучевой болезни вскоре после моего рождения; мои родители умерли от рака, вызванного радиоактивным облучением. Но мы великий народ. Мы залечили раны, мы отстроили разрушенные города и вновь вышли на передовые позиции среди мировых держав. Нас уважали, но еще больше — боялись. В две тысячи восемнадцатом Космические силы Объединения обрушили на нас четырнадцать водородных бомб, каждая из которых в сотни раз превышала по мощности сброшенные на Хиросиму и Нагасаки в год моего рождения. Двое моих детей сгорели заживо, а третий вскоре умер от тысячекратно превысившей норму дозы радиации. Но мы великая нация. Мы еще раз отстроили разрушенные города, нарожали новых детей взамен погибших и опять заняли лидирующее положение в мире. Но мы не хотим, чтобы нам снова стали завидовать. Мы блюдем наши традиции и стараемся не выставлять напоказ наше благосостояние. Мы не вмешиваемся в чужие дела, ничего ни у кого не просим и хотим только одного — чтобы нас оставили в покое. Да, мы много лет помогали вашему движению, что, на мой взгляд, было не слишком разумно. Но вам этого показалось мало, и теперь вы требуете от нас поставить под угрозу наши жизни и жизни наших детей по той лишь причине, что это вписывается в ваши безумные планы. Никогда этого не будет, покуда я жив. Слышите, мсье Ободи? Никогда!

— Как трогательно, — усмехнулся Седон и, отбросив всякие церемонии, заявил напрямик: — Ну вот что, леди и джентльмены, хватит играть в кошки-мышки. В вашем распоряжении имеются термоядерные заряды. Они мне нужны.

— Вас, должно быть, ввели в заблуждение, мсье Ободи, — осторожно предположил после паузы Акира Хасегава.

— У вас их ровно двадцать пять, — безмятежно продолжал Седон. — Три штуки, так и быть, оставлю вам для самообороны. Остальные заберу.

Мадам Курокава окинула его ненавидящим взглядом и холодно произнесла:

— Вы их не получите.

Для подчинения людей своей воле Седон использовал упрощенную технику Истинной Речи. На представителей Народа Пламени она не произвела бы никакого воздействия, но в этой эпохе, к удивлению Танцора, срабатывала в девяноста случаях из ста.

— Неужели никто и ничто в этом мире не может изменить ваше решение, мадам? — вкрадчиво осведомился он необычайно искренним и проникновенным голосом, в самом тембре которого таилась ловушка.

На этот раз ничего не вышло. Женщина твердо ответила:

— Нет!: Седон обернулся к Дэвиду:

— Давай, малыш, действуй. Как договаривались.

— Хорошо, — послушно кивнул телепат.

Утром следующего дня Седон, Саммерс и Дэвид Кастанаверас вылетели в Америку. В салоне зафрахтованного шатла разместились четыре десятка киборгов, созданных в лабораториях концерна «Мицубиси». Все молодые, симпатичные и исключительно вежливые. А в багажном отделении уютно покоились двадцать две тщательно упакованные ядерные боеголовки.

На многострадальной японской земле осталась группа ведущих политиков и бизнесменов, «проинструктированных» накануне Дэвидом и готовых отныне беспрекословно выполнять любые его распоряжения.

Тридцатого июня две тысячи семьдесят шестого года в кабинет Генерального секретаря Шарля Эддора вошел глава Администрации Александр Моро.

— Добрый вечер, мсье Эддор, — поздоровался он. — Извините, что отрываю вас, но дело срочное.

— Слушаю тебя, Алек.

— Советник Риппер просит немедленной аудиенции. Генсек довольно потер руки:

— Отлично! Помурыжь его минут пять-десять, потом приводи.

— Он уже здесь! — Поймав недоуменный взгляд шефа, Моро поспешил пояснить: — За дверью, в приемной. Эддор расплылся в счастливой улыбке:

— В самом деле? И без предварительной договоренности! Очаровательно. Ну что ж, проси.

Моро едва успел открыть дверь, как в кабинет мимо него проскочил взбешенный Советник.

— Неужели это ты, Дуглас? — привстал из-за стола Генсек, лучезарно улыбаясь.

— Нет, тень отца Гамлета! — огрызнулся Риппер. — Ты что, слепой?

— Ну до этого пока не дошло, — снова улыбнулся Эддор. — Присаживайся, дружище, будь как дома.

— Ты что творишь, Шарль? — яростно прошипел Советник, приблизившись вплотную к столу и опершись на него ладонями. — Что ты творишь, я спрашиваю?!

— А в чем дело? — удивился Эддор.

— Дело в том, что я сегодня имел беседу с комиссаром Венсом.

— Понятно. — Генеральному секретарю и в самом деле все было понятно. Мохаммед Венс, крайне недовольный связывающими ему руки распоряжениями, ограничивающими активные действия против подпольщиков и террористов, наверняка был предельно откровенен и в выражениях не стеснялся. А Советник Дуглас Риппер, председатель Зарубежного Миротворческого комитета Совета Объединения, был самым подходящим человеком, кому комиссар мог излить свое негодование. — Кстати, Дуглас, кто кому позвонил, ты ему или он тебе?

— Я ему, — неохотно признался Риппер.

— Напрасно ты поторопился, — пожурил его Эддор. — Держу пари, не позднее чем завтра утром он связался бы с тобою сам. И тогда ты вообще выглядел бы чистеньким, как ангел небесный.

— Возможно. Но речь о другом. Венс очень встревожен, и у него есть на то основания. — Риппер выдержал паузу и в упор спросил: — Зачем ты солгал Совету, Шарль?

— Солгал? Когда это?

— Помнишь твой доклад по поводу расследования, которое якобы проводили миротворцы. Я позвонил Кристине Мирабо и попросил переслать мне копии документов по этому делу. Она сообщила, что расследование касается членов ОДР и идет полным ходом. А копии обещала отправить при первой возможности. Только я их почему-то не получил.

— Знаю, — кивнул Эддор. — Она связалась со мной и рассказала о твоем запросе. Я приказал ей пока повременить.