Станислав Сергеев - Товарищ жандарм

Димка уже чисто прикалывался от этой ситуации и, дурачась, спросил:

— Ну что будем делать, господин капитан Отдельного корпуса жандармов?

— Пойдем этих сонь обуем, поучим, как караулы нести, а потом отошлем за Стебловым посыльного, пусть порадуется.

— Хм. А ты все такой же проказник. Ну пойдем, поучим душар, пусть знают, что такое настоящая дедовщина.

Мы уже подобрались к дому, когда на связь вышла взволнованная Маша, которой мы оставили радиостанцию:

— Саша, Саша, прием.

Я выругался. Вовремя она.

— На связи.

— Ты где?

— В усадьбе Михеевой.

— Будь осторожен.

— Понял, жди, все будет нормально.

Димка, приблизившись, тихо прошептал, он тоже слышал наш разговор:

— Лямур, тужур? Быстро она тебя, Мишка рассказывал.

— А ты, подпол, не завидуй, что меня тут молоденькие любят.

— Хм. На свежатинку потянуло?

— Димыч, тут чувства.

— Ага, вот я и говорю…

Осторожно пробравшись в усадьбу, где квартировал драгунский десяток, я понял, что можно было зайти и строевым шагом.

Через час, после выстрелов в потолок и криков, что атакуют марсиане, лихорадочных поисков ружей и сабель, которые были аккуратно связаны капроновыми веревками, мы, наконец-то наигравшись, навели порядок. Естественно, всех построили, накричали, устроили разнос. Сразу два человека, в срочном порядке оседлав лошадей, ускакали с новостями — один в усадьбу к Осташеву — сообщить, что я вернулся с княжной и со мной все в порядке. Другой понесся догонять Стеблова, с теми же новостями, пусть человек порадуется, что не придется огребать от начальства. А с остальными мы отправились в лес, где на импровизированных носилках драгуны на руках вынесли из леса вахмистра, которому стало хуже. Вид княжны, обряженной в со вкусом ушитый натовский камуфляж и небольшие облегченные берцы самого маленького размера, основательно их сконфузил, но после окриков все встало на свои места. Маша Тихвинская гордо вышагивала, держа в руках «Сайгу-410», всем своим видом показывая боевой задор — ведь она была дома и участвовала в таких приключениях, что все ее подруги должны обзавидоваться. Славка, проснувшись, с удивлением посматривал на незнакомых людей, взял меня за руку и всю дорогу к усадьбе не отпускал, с интересом вертя головой, задавая кучу вопросов.

Через час верхом прискакали Еремей с Тимохой.

— Батюшка Ляксандр Павлович, счастье-то какое! Живы, живы, а то его сиятельство уж очень расстроился и слег.

А вот это очень плохо. Тимоха стоял в стороне, ему было что сообщить, но пока не решался лезть поперек причитающего отца. Еще чуть позже принесся сам князь Тихвинский, извещенный тем же драгуном, который решил проявить инициативу, конечно, не бесплатно, и завернул, чтоб информировать страдающих от неизвестности родителей.

Сначала слезы счастья, потом недоумение нарядом и прической, особенно князя добила легонькая разгрузка, куда Машка, насмотревшись в будущем фильмов, положила пару снаряженных магазинов, бинт и несколько безделушек из будущего. Хотя, если признаться, смотрелась она очень даже привлекательно и стиль милитари очень ей шел.

Папанька попробовал ее утянуть домой к матери, но тут она проявила упрямство, мотивируя тем, что должна дать показания господину жандармскому подполковнику Стеблову об обстоятельствах похищения.

Мы сидели с Димкой невдалеке и тихо млели от этой картины патриархальной России. Березин, затянувшись дымом сигареты, тихо проговорил:

— Да, Санька. Умеешь ты удивить. Что-то мне говорит, что тут народ еще не понял, какое веселье ты им приготовил со своим ноутбуком. Вон первый пример феминизации…

— А ты что, не при делах?

— Ага, сейчас, ты же не оставишь друга на обочине истории? Знаешь, как хочется отправить на воздух какой-нибудь мост или фрегат с звезднополосатым флагом? А то все учения да учения, а тут…

— Так ты что, пострелять в живых америкашек и англов хочешь? Так вы, батенька, самодур, оказывается! Через годик я вам официально выпишу лицензию на отстрел сотни англов!

— От самодуры слышу! Сотня мало, это так, для разминки. Они ж тут непуганые. Пятьсот, и то с правом пролонгации!

— Так, может, ты еще захочешь и в заповеднике поохотиться?

— А что? Давно мечтал на Биг Бене со снайперской винтовкой посидеть, подумать о смысле жизни, после первой сотни патронов…

Мы так препирались, пока во двор усадьбы на взмыленных лошадях не ворвался отряд во главе со Стебловым. Бросив поводья первому попавшемуся драгуну, он подбежал ко мне и срывающимся голосом проговорил:

— Боже, Александр Павлович, вы живы.

Тут подал голос Димка, которого с утра, после веселушки со спящими драгунами, тянуло на шуточки:

— И даже вполне упитан…

Игорь Генрихович с удивлением повернул голову и уперся глазами в еще одного пятнистого головореза, который насмешливо на него посматривал. Я представил Димку:

— Игорь Генрихович, познакомьтесь, мой старинный друг — подполковник Березин Дмитрий Александрович, военная разведка.

Он смотрел на меня, потом на Димку, и тут до него дошло.

— Вы были там?

Я довольно улыбнулся.

— Выходит так. И вернулся не с пустыми руками…

После того памятного происшествия моя жизнь сильно изменилась. Так, как я и предполагал, имение Михеевой было конфисковано в пользу казны и передано III отделению канцелярии ЕИВ, хотя реально тут было организовано что-то типа перевалочной базы. Чтоб не привлекать внимания, Димку сразу переодели в мундир офицера Отдельного корпуса жандармов, логически рассудив, что я уже засветился в камуфляже, а вот рассказывать всем вокруг, что тут не я один такой, было бы неразумно.

Теперь в мои обязанности, помимо всего прочего, входило заниматься еще изучением точки перехода. Каждый вечер, в сопровождении охраны, отправлялся к заветному дубу, брал с собой моток веревки и ходил туда-сюда, в ожидании соответствующих ощущений. Как ориентир использовался тросик, который был скинут из нашего времени: он так и осталась лежать на земле, как стрелка дорожного указателя, показывающая направление на точку перехода. Заканчивался он как раз у заветной линии. В этом месте тросик как бы истерся и выглядел очень ветхим.

По моему распоряжению вокруг места перехода была образована запретная зона радиусом около версты, охраняемая усиленными казацкими и драгунскими патрулями. Ударными стахановскими темпами к заветному дубу уже практически была проложена дорога силами целой инженерной роты, специально пригнанной для оборудования оборонительных сооружений нового укрепрайона.

Для отвлечения внимания по уезду пустили слух, что Михеева-то оказывается, не врала, и сокровища были, вот только пожадничала, связалась с англичанами, и в результате все себе забрал император. Размеры клада с каждым днем все росли и росли, а усиленные патрули и секреты, которые отлавливали всех любопытных «собирателей грибов и ловцов бабочек» и обязательно после этого тащившие на жесткий допрос, только будоражили воображение местного дворянства. Но показательные наказания, с взысканием серьезных штрафов и парочкой особенно болтливых, отправившихся по этапу, быстро отвадили любителей совать свой нос не в свои дела. Тут мы с Димкой постарались на славу, организуя всю систему безопасности объекта по самым жестким критериям. Пропуска с секретными метками, которые регулярно обновлялись, стали обыденностью в этой местности. Еще одним новшеством было обязательное дактилоскопирование всех, кто попадал в поле нашего интереса: драгуны, казаки, служащие, офицеры, даже крепостные, эпизодически задействованные на хозработах, подвергались этой процедуре, а о случайных «грибниках» и говорить нечего. В нашем новом отделе, где начальником числился подполковник Стеблов, больше исполняющий надзорные функции за нашими нововведениями и связь с генералом Дубельтом, мы с Березиным подмяли под себя основные руководящие функции и творили что хотели, хотя и с молчаливого согласия высокого начальства, с интересом наблюдающего и ждущего конечных результатов. То, что на нас регулярно составлялись и отправлялись докладные, и не только Стебловым, мы не сомневались, но это были понятные нам правила игры, было бы удивительно, если б было иначе.