Роман Злотников - Последняя крепость. Том 2

Хромой действовал иначе. Движения его были не размашисты, как у его товарища, а — коротки, почти неуловимы, но так же убийственно точны. Два противника, вооруженных дубинками с гвоздями, бросились на него с разных сторон одновременно. Он стоял прямо, не выказывая ни малейшего намерения хоть как-то отразить удары или уйти от них. А потом… просто оказался на расстоянии шага от того места, где только что находился. Мужики сшиблись друг с другом, но на ногах удержались. Хромой скользнул к ним и нанес каждому два практически незаметных глазу удара в корпус — и не кулаком, а полусогнутым указательным пальцем. Результат этих молниеносных тычков оказался сокрушительным. Мужики попадали на землю и завыли, корчась, точно от невыносимой боли.

Детина тем временем подобрал один из кистеней и метнул его, совершенно не целясь, в сильно поредевшую толпу. Раздался смачный удар, и на камни площади без чувств шлепнулся шестой человек. Из разжавшейся руки и из обоих рукавов его куртки выкатились короткие ножи.

Детина за волосы вздернул на ноги уже вполне очухавшегося сумасшедшего. Безумец молчал и крупно трясся, озираясь по сторонам. Во взгляде его не было ничего безумного, а был — животный страх.

— Берем этих, брат Аж? — кивнув на валявшихся на земле мужиков, обратился детина к хромому, как к старшему.

— Ни к чему, брат Гором, — отозвался хромой. — Сам знаешь, они работают от крикуна. Кроме того, что он им платит за охрану, они ничего не знают и знать не могут. А вон тех гавриков придется захватить…

Он указал на трех стражников, которые толклись поодаль, видимо, никак не могли решить, что им предпринять: подойти ли к белоголовым или улизнуть прочь, пока их не заметили. Впрочем, иллюзий по поводу того, что брат Аж или брат Гором их не заметили, они не питали — из этого-то и проистекала их нерешительность.

— Быстро сюда! — рявкнул Гором.

Стражники уныло поплелись на зов, волоча за собой алебарды. Базарная площадь уже почти опустела, тем не менее стражникам понадобилось порядочно времени, чтобы добрести до белоголовых.

— Шевелить копытами быстрее, это как — можно? — строго осведомился Гором, когда стражникам оставалось пройти до него всего несколько шагов.

— Простите, господа рекруты… — тонко проскулил один из ратников.

— Прощения просим, — густым басом прогудел другой.

Третий ничего не сказал. А только влажно шмыгнул носом и провел кольчужным рукавом по глазам. Гором посмотрел на этого ратника с омерзением.

— У, гнида… — выплюнул он, оттопырив губы. — Была б моя воля, я б таких, как ты… Канавы тебе чистить, а не покой подданных его величества беречь!

— Про… простите… — выдавил из себя стражник. — Я ведь это… второй день только на службе. Я не знал ведь… Я — как они.

— Вы видели и понимали, что здесь происходит? — повернулся к двум другим ратникам Гором.

Те молча закивали головами.

— Вот лично я, господин рекрут… — вдруг с воодушевлением начал один из стражников, но Гором оборвал его:

— Начнешь плести, что вот-вот собирался арестовать смутьяна, а тут неожиданно появились мы, — оторву ухо.

— Брат Гором, рекрут Королевского Училища не должен лгать, — проговорил Аж, но не наставительно, а как-то… вроде как по давно и прочно приобретенной привычке.

— А я и не лгу, — хмуро ответил Гором. — Я его серьезно предупредил. Меня уже тошнит от таких объяснялок. Считай что каждый день их выслушиваю.

Стражник испуганно замолчал, приложив обе ладони к ушам, для чего ему пришлось бросить алебарду. Гором скривился.

— Идите за нами, все трое, — лаконично приказал Аж и, повернувшись к стражникам спиной, пошел прочь с площади. — За небрежение службой ответите по закону, — не оборачиваясь, добавил он. — Брат Гором!

— Ага?

— На тебе крикун .

— Да уж и так понятно, — откликнулся детина и зашагал рядом с Ажем, волоча за волосы спотыкающегося голого, все так же трясущегося и молчащего.

Смеркалось. На улицы Дарбиона, когда-то многолюдные, шумные и ярко освещенные факелами, а сейчас гулкие и пустые, опускалась черная и холодная осенняя ночь.

Несмотря на позднее время, Грязный двор оживленно гудел. Заканчивалось строительство третьей башни, где предполагалось, как и в остальных двух, сделать казармы для рекрутов Училища. По той причине, что и первая, и вторая башни давно уже были переполнены, рекруты старались завершить строительство как можно быстрее. Подгоняло их еще и то, что оставалось не так много — лишь перекрыть крышу да укрепить лестницы, ведущие с яруса на ярус.

Оттар только через два дня должен был вернуться с Собачьего хутора. Возвращение Герба ожидалось не ранее чем через пять-шесть дней — он налаживал работу на другом хуторе, название которому еще не успели придумать. Поэтому управление Училищем в ближайшее время целиком лежало на Кае.

Он задержался у строящейся башни всего на несколько минут. Среди рекрутов-новичков нашелся один опытный каменщик, поэтому руководство по завершению строительства вполне можно было доверить ему. Само собой разумеется, под присмотром кого-нибудь из старших рекрутов. Кай выбрал Якоба. Не потому, что Якоб лучше других понимал в мастерстве каменщиков, и не потому, что он доверял Якобу больше, чем прочим старшим рекрутам… Просто Якоб оказался первым, кто попался на глаза Каю. А главное из неписаных правил Училища гласило: старший рекрут должен уметь учиться. Пусть сын барона Матиана никогда ранее в своей жизни не сталкивался с тем, как перекрывают башенную крышу. Он должен как можно скорее вникнуть в суть этого мастерства и овладеть им в совершенстве. Это означало то, что, когда строительство третьей башни Училища закончится, Якоб будет разбираться в кровельных работах не хуже чем тот новичок-каменщик.

Кай был абсолютно уверен в том, что так оно и произойдет. Ведь Якоб — один из старших рекрутов. То есть один из тех, кто отучился год — и остался в Училище. Чтобы учиться дальше и учить других.

Никто из первого выпуска, что состоялся два месяца назад, не потребовал себе сотню золотых и место на королевской службе. Более того, никому из выпуска это даже и в голову не пришло. Выпускники восприняли перспективу покинуть Училище и уйти куда-то еще — с недоумением.

Иначе и быть не могло.

Потому что именно этому здесь и учили: что золото и власть ничего не стоят без возможности следовать Долгу. Золото и власть — одни из тех костылей, что нужны слабым людям для достижения их целей. Идущий дорогой Долга человек силен сам по себе.

Кай пересек Грязный двор, до сих пор называющийся так лишь по давнему обычаю. Теперь двор был выложен плоским отшлифованным камнем — весь, кроме участков тренировочных площадок, покрытых толстым слоем утрамбованного речного песка. Все строения, находящиеся на территории двора, были отремонтированы либо снесены и выстроены заново — и блистали чистотой.