Виктор Глумов - Легенды Пустоши

На саблю упал свет, проникший снаружи, и быстрым бликом пробежался по лезвию. Гетман сразу встрепенулся, поняв, что блеснула сабля — оружие соратников.

— Так ты свой! Я почти ничего не вижу… — Он поморгал, пытаясь убрать кровь с глаз. — Не стой! Спасай ее! — И опустил руку с самострелом.

Самир шагнул вперед, но тут заметил, что в углу помещения, поджав к груди худые коленки, сидит девочка.

Она видела — ее защитник обознался, принял за соратника мутанта, просто похожего на человека.

— Спаси ее! Спаси! — умолял раненый. — Отвези на Буровую, и награда будет больше, чем ты можешь себе представить!

Девочка вскочила, в ее глазах был испуг. Самир оскалился в ответ.

Сообразив, что дело неладно, гетман дернулся и попытался поднять самострел. Но Самир саблей выбил оружие у него из руки.

— Поганый мутант! Чтоб ты сдох, нечестивый! — процедил гетман, давясь слюной и кровью.

Девочка попыталась проскользнуть мимо Самира, но он поймал ее и зажал под мышкой.

— Нет, стой! — снова заговорил умирающий гетман, скалясь от боли. — Мутант… Все равно! Спаси ее! И ты станешь богаче своего вождя! Что ты получишь от набега? Лишь крохотную долю, а самое ценное заберет себе вожак. Но если послушаешь меня, сможешь создать свой собственный клан, купить все, что пожелаешь, — оружие, манисов, драгоценности, чистейшую воду, которую пьют только старейшины. Любая самка захочет быть твоей! Только отвези девочку на Буровую! — Он из последних сил с мольбой протянул к Самиру руку и начал заваливаться на бок, продолжая бормотать: — Спаси ее… спаси… спаси… — С каждым словом его голос становился все глуше.

Самир выбрался из фургона вместе с притихшей девочкой.

— Ты! Дурная «приманка»! — услышал он окрик и оглянулся.

Мимо проезжал на манисе один из воинов клана.

— Костолом ждать тебя! Мутафаг отродье! — Воин презрительно и злобно сплюнул Самиру под ноги. — Нести все твое ему! — Он указал на девочку и поскакал дальше.

Судя по настроению воина, набег вышел неудачным. Видимо, добыча оказалась ничтожной, но соплеменников при этом погибло много. И все из-за него, «приманки». Если бы он не остановил караван… Костолом будет в ярости.

Девочка попыталась вырваться. Самир держал крепко. Посмотрел на нее, потом на стоящего поодаль запряженного маниса с перекинутыми через хребет тюками — наверняка запасы еды. Если собирались к Буровой, туда два дня ходу…

Самир снова оказался на распутье. Вдруг вспомнилось то чувство, что он испытал, принимая решение выстрелить в первого маниса. Ощущение собственной значимости, некой свободы. В тот миг он не был просто «приманкой», от него зависело все. Из-за его поступка жизнь приняла бы тот или иной оборот. И она приняла. Подчиняясь его действиям, следуя его решениям.

Сейчас Самир испытывал нечто схожее. Повиноваться или пойти наперекор?

От незнакомого волнения вдруг кровь зашумела в ушах. Взыграла гордость.

Самир вскинул голову и расправил плечи. Поразмыслив еще немного, решительно шагнул к манису. Взобрался на него, посадил перед собой девочку и сказал:

— Держись и не вздумай бежать. Убью.

С этими словами он развернул ящера и направил его прочь от утопающего в пыли и дыму каравана.

О том, что его будут преследовать, Самир не подумал. Когда место схватки превратилось в серое облако на краю видимости, он оглянулся и заметил две черные точки, которые медленно росли и по мере приближения стали похожи на двух всадников, мчащих во весь опор.

О том, чтобы убежать от них, не могло быть и речи. Под седлом у Самира был лишь тягловый манис, его же настигали наверняка на скаковых ящерах. Но он все равно попытался уйти. Петлял среди барханов в надежде, что манисы преследователей устанут от постоянных спусков-подъемов, а его более выносливый, но медленный ящер еще сохранит силы. Девочка сидела молча, не проронив за все время ни слова, лишь крепко держалась за плетеную луку.

Самир просчитался: его ящер стал сдавать много раньше, чем он рассчитывал. И вскоре преследователи были уже рядом.

Поднявшись на очередной гребень, Самир заставил маниса чуть спуститься по другому склону, взял девчонку за шиворот и бросил на песок. Та безропотно приняла такое грубое обращение. Встала, отряхнулась. Самир тем временем зарядил свой самострел и ждал, пока не услышал за гребнем пыхтение манисов преследователей. Тогда он подстегнул своего ящера и въехал обратно на вершину бархана. Он хотел поговорить, прежде ему частенько удавалось разговорами добиться желаемого от сородичей, но сейчас ему не дали такой возможности. Едва завидев его, воины схватились за тесаки, блеснувшие на солнце полированной костью. Соплеменники с гиканьем, размахивая оружием, скакали по склону.

Самир не хотел убивать. Но ему не оставили выбора. Отбив первый удар тесака гетманской саблей, он выхватил самострел и пустил пулю в грудь сородичу. Тот замертво свалился на песок, а его манис, потерявший седока и напуганный близким выстрелом, помчался в пустыню.

Второй нападавший рубанул с плеча, но только попал ящеру Самира по шее. Ящер упал, увлекая за собой всадника. Воин развернулся для новой атаки и направил своего маниса на пытавшегося подняться Самира. Не успевая выбраться из-под придавившей ногу туши, тот в отчаянии полоснул саблей по лапам вражеского маниса и сразу направил клинок острием вверх, чтобы хоть как-то защититься от неминуемого удара тесака.

Воин наткнулся на саблю, когда его ящер повалился вперед. Лезвие скользнуло по нагрудному доспеху и вошло под подбородок. Занесенная для сокрушительного удара длинная мохнатая рука так и не закончила свое движение.

Воин издал булькающий звук и выпал из седла.

Самир наконец высвободил ногу, поднялся и, тяжело дыша, осмотрелся. Оба его сородича были мертвы. Один манис с раной на шее подергивал конечностями, медленно умирая, второй негромко мычал, безуспешно пытаясь встать на подрубленные лапы. Песок быстро впитывал пролитую кровь.

Девочка подошла, присела рядом с ящером Самира и стала снимать мешки с провизией. Будто ничего не произошло, будто Самир не убил только что двух своих соплеменников. И пусть они напали первыми. Такого не должно было случиться! А она вела себя так, словно и ни при чем. Ее спокойствие взбесило Самира. Он схватил девочку:

— Это все из-за тебя! — и встряхнул так, что пучок волос на ее затылке распустился и темные пряди легли на плечи, закрыли лицо. — Пусть за тебя хорошо заплатят, иначе… Кто ты вообще такая?!

Она не ответила. Дунула вверх, разгоняя волосы, и посмотрела на Самира одним глазом. Прямо, холодно, спокойно.

— Что смотришь?! — Он отбросил девочку.