Сергей Слюсаренко - Красный сигнал

А тут подошел Ыду. Я не знаю, что он там делал, но морда у него была вся в крови. Толик вытащил носовой платок и стал ему вытирать лицо. Ыду только мурчал, как кот на диване.

— Ладно, хватит, надо искать людей, — сказал я. Видно было, что все уже немного успокоились. — Но пока привал. Надо отдохнуть.

Пацаны обрадовались. Идти дальше точно не было сил. Мы осторожно сошли на обочину, покидав сначала камешков и веточек, как делал Толян.

— Юзик, ты со своими костер разводи, Ыду, воды надо найти. — Я уже вовсю командовал, и меня слушались.

Впрочем, Юзик и так бы занялся костром. А вот Ыду пришлось специально показать, что надо делать, — я отстегнул котелок и показал ему, мол, пустой. Ыду загудел, взял котелок и потопал в сторону Припяти. Я подумал, что он лучше всех тут разбирается, где и что, и не попадет в «воронку», как только что чуть не попал Юрка.

А мы с Грушевским на пару пошли собирать дрова. Прямо от шоссе в сторону уходила узенькая, заброшенная тропинка, по ней мы решили зайти немного в лес. Прошли метров десять и увидели жуткую картину. Толстое дерево, старое и совсем сухое, упало и ветками, как вилами, прижало к земле громадную страшную собаку. Собака еще дышала, но глаза ее были закрыты. Мы кинулись к дереву и вдвоем с трудом приподняли слегка, а собака поняла и поползла из ловушки. Она выбралась из-под дерева, проползла, скуля, несколько метров и затихла. Это была не слепая собака, какую мы встретили в первый день в Зоне. Этот пес был похож на бойцового, ротвейлера или стаффа, только очень большой. У него была невероятно громадная голова с широкими челюстями, а зубы торчали из пасти, как у дракона в кино. Груша вернулся к стоянке, там как раз Ыду воды принес, и налил немного в пластиковую миску. Еще он принес кусочек хлеба и мазь от всяких царапин.

Мы поставили у морды собаки миску с водой и стали ждать.

— А что Юзик, ничего не сказал? — спросил я.

— Нет, пока молча ковыряется. А здорово, чтобы эта собака выздоровела и с нами пошла! Тут без собаки ничего не сделаешь. Нужен пес, — ответил Грушевский.

Пес словно услышал Юрку. Задергал носом, унюхав воду. Потом перевернулся с бока на живот и стал лакать.

— Будет жить, — уверенно сказал Юрка. — Раз на живот лег и пьет, то выздоровеет.

Он положил рядом с мордой собаки хлеб. Собака понюхала и стала есть. Тогда Юрка решил намазать мазью раны на собачьей спине. Они сильно кровоточили. Он достал тюбик из кармана и выдавил на рану. Собака рыкнула, но даже не посмотрела на Юрку. Наверное, понимала, что ее лечат.

— Пусть полежит, — сказал Юрка. — Очухается, к нам придет.

— А ты так хорошо в собаках разбираешься?

— Я с детства мечтаю о собаке. Много книжек прочитал про уход, про дрессировку… Щенка хотел у соседа купить. Вот и думаю, здорово с чернобыльским псом домой вернуться. Круто, — мечтательно сказал Юрка.

— А что вы там делали? — сразу спросил Юзик, когда мы вернулись с дровами.

— Собаку лечили. Если ты ее пальцем тронешь, я тебя точно убью, понял? — строго сказал я.

Юзик ничего не ответил.

Мы сидели, пили чай. Вообще у нас из продуктов остался только чай, две банки тушенки, сахар и немножко хлеба. Мы же не брали продуктов на шестерых. Пили молча, разговор не клеился. И тут деревенские подскочили как ужаленные. Я оглянулся, они показывали пальцами мне за спину. Там стоял и облизывался наш пес. Он уже пришел в себя. Увидев нас, вернее, Юрку, завилял хвостом и подошел поближе. Юрка протянул руку и позвал его:

— Бруно, иди сюда, хорошая собака! Вот молодец, очухался.

Не знаю, почему Юрка назвал пса Бруно, наверно, когда о собаке мечтал, даже имя придумал. А пес, смешно подпрыгивая, подбежал к Груше и припал на передние лапы, отклячив зад. Он, наверное, поиграть хотел. Похоже, это была молодая собака, совсем еще щенок. Юрка потрепал его по затылку, а затылок был как у хорошего теленка. Потом Груша подобрал толстую палку, бросил ее на шоссе и приказал:

— Бруно, апорт! — Я знал это слово еще из книги «Почемучка», но не думал, что такой страшный и зубастый пес будет выполнять команду.

А Бруно ринулся за палкой так, что из-под лап полетела земля. Он притащил ее и стал прыгать вокруг Юрки.

— Отдай, Бруно, отдай!

Пес присел на задние лапы и только и повизгивал от радости. Потом Юрка все-таки схватил за палку, торчащую из пасти. Бруно чуть сжал челюсти, и дрын с мою руку толщиной спокойно развалился на три части. Пес залаял так оглушительно, что у меня зазвенело в ушах.

— Эта сука так и глотку перекусит, прогнать его надо, — мрачно сказал Витек.

— Если кто хоть посмотрит не так на мою собаку — натравлю! — зло сказал Юрка. — Он добрый и послушный.

— Намордник тогда ему надо надеть. — Юзик стоял все это время серый от страха. Видно было, что собак он боялся до смерти.

— Тебе намордник надо было вчера надеть, — отрезал Юрка.

Грушевский снял ремень и сделал из него ошейник. Бруно подставил шею и совершенно не сопротивлялся. Ему как будто даже понравилось. Потом Юрка достал из рюкзака веревку и сделал поводок. Ну и отрезал себе кусок вместо ремня, чтобы штаны не падали.

Вот так мы и пошли дальше. Груша впереди с собакой — чернобыльский пес должен был нас от всяких аномалий спасать, потом шли остальные, Ыду с Бэриком последними, они так захотели.

Шоссе вело прямо к Саркофагу. Пару раз Бруно останавливался и порыкивал. Так нам удалось увидеть еще одну «воронку» и обойти какую-то странную лужу на дороге. Она была вроде лужа как лужа, но в ней ничего не отражалось и не шли круги, если бросить туда камень.

Мы выбрали теперь в качестве ориентира Саркофаг. Не будешь же все время по карте путь прокладывать. Да и карта эта не всегда была правильной. Например, многие грунтовые дороги исчезли, некоторые дома, которые должны были по пути попадаться — одиночные, тоже пропали. А к середине дня солнце нагрело шоссе так, что даже запахло горячим бетоном. Я подумал, а почему в городе асфальт кладут, а тут всюду бетон? Может быть, асфальт нельзя возле атомных станций использовать? Или, может, на случай войны, чтобы танки дорогу не поломали? Ведь АЭС надо охранять от всяких врагов и террористов. Я даже спросил:

— Пацаны, а если война, то как атомную станцию охранять?

— Так она же еще когда накрылась, эта станция. — Юзик впервые после того, как я ему в зубы дал, заговорил нормально. — Тогда небось не думали о таких вещах.

— Ну, как же не думали? Тогда и думали как раз, ведь в то время то тут, то там воевали, — сказал Толик.