Владимир Владимирович - Социо-пат

Фрэнки издал невнятный полустон, пытаясь приподнять голову и осмотреться. Синева, что лишь недавно сошла с лица, снова вернулась, делая его похожим на труп, которым, собственно, и должен был быть сейчас невероятно живучий трикстер. Однако он все еще жил. Цепляясь руками за пол, Фрэнки попытался непонятно куда отползти, но не смог. Вытаращенные и налитые кровью глаза уставились на "Доспех".

- Живучий, - она наставила на покалеченную фигуру, распластавшуюся на полу в обрамлении мусора и клочков самой себя.

Злобно оскаленные зубы под мерзкой галочкой усов скрипнули. То ли от дикой, вырвавшейся из-под контроля боли, то ли от осознания собственного проигрыша. Он видел, что ладонь стального гиганта смотрит прямо ему в лицо. На этот раз не выжить. Если уничтожить мозг, не поможет ничто. При прыжке с недостроенного небоскреба спасла нечеловеческая крепость черепа, не позволившего расплескать содержимое головы по земле. Глупые Инквизиторы не рассчитали дозу своего оружия возмездия. Но сейчас не нужно было никакого оружия. Один залп, и конец.

Прицел поймал кривящуюся физиономию убийцы. Не так уж и давно он стоял над ней, занося нож. Вот ведь поворот судьбы. Сейчас она смотрела на него сверху вниз, наводя оружие.

Стоп.

Что он тогда сказал?

Да, он же сказал... Про четвертый сектор!

- Эй, ты! - она включила внешний динамик.

- Х-х-х-р-тьфу! - он харкнул кровью себе на грудь. - И чего?

- Когда ты успел узнать про четвертый сектор?

- Ага... - он со свистом выдохнул, тяжело вздымая обугленную грудь. - А вот не скажу.

- Не зли меня.

- А то что? Отшлепаешь? - он мазнул ладонью по вытекшей из тела крови. Обильной, густой, похожей скорее на смазку, чем на природное "вино жизни". - Мне и так хана.

- Я знаю про вашу способность проникать в мысли. Но когда ты успел проникнуть в мои?

- Да никуда я... - Фрэнки закашлялся. - Кажется, ты выжгла мне кончик легкого. Это были не твои воспоминания.

- Чьи тогда?

- Хе-хе, - с трудом совладав с лицом, он изобразил кривую ухмылку. - Учитывая, что вас было трое, выбор невелик.

Стиснутая корпусом "Доспеха" Канзаки почувствовала, как обваливаются стены, исчезает растерзанное тело трикстера мерцает, прокручиваясь назад во времени, ночное небо.

Не может быть!

Тогда, в четвертом секторе, их действительно было только трое. Стандартное правило: курсант, инструктор, снаряд. Двоим из троих предстояло решать, кто станет курсантом, а кто - снарядом.

И в этот самый миг картинку, транслируемую оптикой, совершенно беспричинно разрезали на куски широкие серые полосы помех. Всего секунда - и кроме серой шевелящейся стены статики, Мегуми ничего не увидела.

- Что за?..

Ей вдруг стало страшно. Так бывает, когда неожиданно оказываешься запертой в подобии металлического гроба без связи с внешним миром. И, хотя периферия сознания уже заметила, что остальные системы функционируют, девушка успела почувствовать первобытный ужас заживо похороненной. К счастью, эта вспышка, как и большинство подобных ей, погасла, не успев как следует развернуться в настоящий страх. Просто по спине пробежала стайка холодных мурашек.

Канзаки сосредоточилась на оптических системах. Понукаемое волей и взглядом сервисное меню выдало строчку "Нет сигнала". Какого, спрашивается, черта?! Что за напасть?! И не время же диагностику запускать!

Девушка от злости закусила губу. Почти до крови. И, словно в ответ на резкое ощущение, стена серых мошек перед глазами рассеялась. Оптика снова работала. Мегуми даже не успела удивиться, поскольку внимание ее сразу же привлекло отсутствие на прежнем месте Фрэнки. Правда, далеко он не ушел. Точнее, не уковылял. Или не уполз? Нечто среднее. Волоча висевшую мертвым грузом правую ногу, он пытался добраться до выходной двери на четвереньках. Перемещался полутруп крайне проворно, особенно учитывая на четверть облегченный статус его тушки. Пачкая собой пол, Фрэнки все еще на что-то надеялся.

Проворный прицел зафиксировался на корявой спине. Словно чувствуя упершееся меж лопаток перекрестье, Фрэнки изогнулся дугой поврежденным боком и попытался бросить свое тело вперед. В одном отчаянном, но безнадежном прыжке. Поразительна была устойчивость к боли этого существа. Поразительна была его способность осмысленно действовать и вообще шевелиться в таком состоянии. Поразительно было упрямое упорство, с которым он пытался убежать.

Убежать не получилось. Торопившаяся Мегуми выстрелила рановато, но это уже не имело значения. Заряд ударил в конвульсивно подскочившее тело снизу, прервав полумертвый прыжок. Взметнувшись облаком багровых осколков, трикстер слился с осыпающейся стеной. Слился ненадолго: Канзаки вскоре разглядела повисшие на краю получившегося пролома ноги, обожженные до колен и нервно дергающиеся. Судя по нависшей сверху требухе, Фрэнки либо развалился надвое, либо обвис с другой стороны.

"Надо дострелить".

Пошловатые мелодии восьмидесятых годов двадцатого века уплывали куда-то вглубь ушей, оставляя на тонких слуховых косточках приторное послевкусие.

Видимо, таки проиграл. Иначе боль сейчас не грозила бы вырваться, наконец, на просторы его нервной системы, чтобы разделаться со страстно желавшим функционировать мозгом. Да и нижняя часть тела хоть как-то, но ощущалась бы.

Он еще жил. Так уж его сварганили, крепко, на совесть, переделав человека в инструмент. Сейчас этот инструмент пребывал не в лучшей форме. Понимание собственного положения внятно пришло только после того, как девка все-таки попала.

Фрэнки сейчас плохо соображал и мало что видел. Только нечто серое и грязное прямо у лица. Не иначе, он висел сейчас на собственных потрохах по обе стороны дырки в стене. Пакостно. Хотя и забавно. Девчонке оставалось подойти и окончательно превратить его в гуляш.

Что-то утробно хрустнуло-хлюпнуло, и трикстер стукнулся головой о пол. Половинки окончательно развалились. Тошнотворно, наверное, все это выглядело со стороны. Ничего, сейчас все кончится. Хватит одного выстрела.

Он будет очень разочарован. Очень. А ведь Фрэнки так старался.

Так старался.

Но не сумел.

Попробовать уползти на руках?

Не успеть.

Но почему она медлит?

Всего пара шагов. Однако она стоит.

Но вот ножищи железной брони забухали по полу. Только почему-то не к нему. Вдаль. Торопливо, переходя на трусцу. Она убегала?

Почему?

С трудом двигая скованными болью руками, он развернулся.

Дело действительно было плохо. Ниже диафрагмы тело представляло собой невнятное месиво без четких границ. Сколько органов у него осталось? Мало. И сколько еще он сможет удерживать себя живым? Недолго.

Что ж, пока еще дышится, надо попробовать уползти.