Константин Мзареулов - Возвращение в Полночь

Речь шла о его собственной шкуре, поэтому Марат без лишних пререканий снова надел оружие, намереваясь врубить антиграв скафандра, набрать высоту и перестрелять здешнюю авиацию. Однако Сабина сказала, что никуда лететь не надо и что она сама разберется. Встав в тамбуре возле открытого люка, наемница крикнула:

— Скажи этому подонку на корабле, что можно стартовать.

Челнок медленно поплыл вверх. Сабина стреляла, Марат держал ее за пояс, чтобы не вывалилась. Через минуту мимо промчался горящий дирижабль. Второй, видимо, сумел подойти с другого борта, всадив очередь из многоствольного мушкета-митральезы. Пули хлестнули по обшивке, но кораблик уже разогнался, оставив противника далеко внизу. Поврежденное пулями крыло плохо влияло на аэродинамику, челнок накренился, и Сабина чуть не вывалилась, однако Марат сумел втащить ее в отсек и задраил люк. Спустя пару минут на курсовом экране появился профиль космолета.

— Джир, мы вырвались, — сказал Марат. — Хочешь, я введу челнок в ангар?

Начальник экспедиции ответил дрожащим голосом:

— Не беспокойся, мы сами это сделаем.

— Хоть что-то вы умеете, — мстительно произнес человек.

Когда челнок встал, схваченный замками, выросшими из ангарной палубы, Марат потащился в шлюз. Сабина по-прежнему сидела возле люка, словно ни разу не пошевелилась за время перелета.

— Пошли, — сказал Ирсанов.

Она повернула к нему лицевой щиток шлема и негромко произнесла:

— Ты меня удержал.

— Кто бы поступил иначе…

Непрозрачный снаружи щиток скрыл мимику Сабины. Тяжело поднявшись, она скинула оружейный ранец и набрала код отпирания люка. Снаружи, в ярко освещенном ангаре, уже выстроились роботы, которым предстояло продезинфицировать челнок.

Два человека вышли из десантного кораблика, и к ним мигом подбежали механические ящеры, направляя раструбы. Хлынули струи аэрозолей, смывшие пыль и микробов планеты Укуми. Такая же обработка велась внутри челнока. Наконец приборы подтвердили, что люди и корабль полностью очищены и не представляют биологической опасности. Роботы приступили к разгрузке, вынося добычу и убитых.

— Ты меня удержал, — повторила наемница. — За мной должок.

Развеселившись, Марат хлопнул ее по плечу. Девица явно придавала слишком много значения банальному эпизоду. Лично его сейчас интересовало предстоящее объяснение с Джиром.

Тот не заставил себя ждать — бросился к Ирсанову, крепко обнял, прижал к груди, ласково касаясь человеческой спины кончиком хвоста.

— Как я рад, что ты вернулся-вернулся живым и невредимым, — приговаривал он, всхлипывая. — Как я переживал за тебя-тебя.

Решительно отстранив гунада, Марат резко бросил:

— Ты меня подставил!

— Что ты, что ты! — вскричал Джир. — Тебе ничего-ничего не грозило… Почти-почти ничего.

— Не надо лицемерить! — Марат взмахнул руками. — Ты с самого начала нервничал, потому что знал-знал, что мы обнаружены и что в нашу сторону движется эскадра аборигенов. Но ты не предупредил нас. Ты хотел, чтобы мы ценой своих-своих жизней добыли никому не нужные артефакты.

Обидевшись, начальник экспедиции сузил зрачки, его красные глаза потемнели. Вскинув голову, Джир с яростью процедил:

— Не смей говорить со мной таким тоном! Я, между прочим, тебя не обижал! Вы добыли бесценные образцы, а ты — ты лично! — был бы спасен независимо от обстоятельств. В случае реальной опасности роботы имели приказ затащить неблагодарного гуманоида в челнок для экстренного старта. Если бы это оказалось невозможно, ты мог включить на форсаж антигравы скафандра и подняться на безопасную высоту, а там корабль подошел бы поближе и подхватил тебя.

Не слушая гунада, Марат продолжал бушевать:

— А как же мои земляки? Их скафандры не пригодны для таких рекордных трюков…

— Тебя всерьез волнуют эти скоты? — искренне поразился Джир. — Имей в виду — эти отбросы вашего общества от всей души презирают и ненавидят таких, как ты.

— Не имеет значения, — буркнул Ирсанов. — Они — тоже люди, и меня огорчает их гибель.

Пожав плечами, гунад пренебрежительно ответил, что все наемники застрахованы, и через пятидневку-другую всех убитых заменят идентичные копии с записанными в мозг психоматрицами. Посчитав эту тему исчерпанной, Джир с воодушевлением осведомился, не желает ли буйный землянин узнать, какие материалы он привез с Укуми.

Злость медленно уступала место усталости, и Марат потерял всякое желание спорить. Вернулась апатия — выработанный еще на Гермессионе защитный механизм, позволивший выжить в нечеловеческой атмосфере вопиющей несправедливости. Он привычно убеждал себя, что не стоит искать неприятностей — все равно здесь он беспомощен.. Придется снова прикинуться смирившимся, чтобы беспрепятственно подзаработать деньжат и вернуться домой, прихватив хоть какие-нибудь знания…

Вяло кивнув, он поплелся за Джиром, который успел оправиться после недавних стрессов и уже не хныкал, вернув прежнюю самоуверенность. Начальник экспедиции с энтузиазмом продемонстрировал аппаратуру, приступившую к изучению вывезенных с Укуми сокровищ.

Джир показал компьютеры, анализирующие наследственную память. В нейронных сетях голографических биопроцессоров создавались виртуальные модели древних туллов со всей молекулярной микроструктурой организмов. Разумеется, та часть информации, которая была записана бегающими по нейронам электрическими импульсами, пропала без следа, но были еще память химическая, хранившаяся в синапсах, а также генная история, зафиксированная среди сверхсложных молекулярных цепей ДНК. Как правило, эту компоненту памяти удавалось восстановить хотя бы частично, и Джир не сомневался, что в течение нескольких дней он получит обрывки воспоминаний существ, у чьих потомков Марат взял генетические образцы.

— А вот эти агрегаты… — показал Гунад на устройства, возле которых сосредоточенно возились Кус и Хар, — …реставрируют привезенную тобой наномассу. Не сомневаюсь, и тут нас ждут великие открытия.

Лекцию прервал капитан, доложивший, что космолет прибыл в портал Мадофис.

— Мы не возвращаемся на Гундайру? — удивился Марат. — После таких потерь…

— Научная группа потерь не понесла, — отрезал Джир. — Переночуем в условиях повышенного комфорта, а завтра отправимся к Норлатте.

Душ, много кофе, немного коньяка. Марату было плохо. Наверное, так же чувствовал бы себя котенок, угодивший в ревущий поток водопада. Вновь, как на Гермессионе, он был бесправен и беззащитен. Судьба оставила единственный выход — покориться обстоятельствам и плыть по течению в надежде хотя бы выжить. Ни о чем большем мечтать не приходилось.