Антон Орлов - Убийца наваждений

Дойдя до помпезного здания Палаты Предсказаний Погоды с потускневшими латунными буквами на фасаде и сгрудившимися под нависающим краем крыши трапанами – снизу они напоминали темные кожистые плоды тропической гулдонии, – Темре негромко промолвил, обращаясь к серебристым нитям дождя:

– Если тебе понравилось мое предложение, загляни сегодня вечером ко мне в гости, тогда сможем все обсудить. Постараюсь не опаздывать.

Холодные пальцы дотронулись до сердца, и оно на мгновение замерло, пропустив удар. Переведя дыхание, Темре пошел дальше. Его давно уже интересовало, обязательная это часть ритуала, которой никак не избежать, или все дело в пристрастии Клесто к драматическим и порой болезненным эффектам. Не самого же Дождевого Короля об этом спрашивать.

Теперь главное – оказаться дома вовремя, до наступления темноты. Будем надеяться, иллихейцам раньше чем завтра-послезавтра содействие убийцы наваждений не понадобится и никаких непредвиденных задержек сегодня не возникнет. В том, что предложенная цена Птичьего Пастуха устраивает, Темре не сомневался.

Неизвестно, что представляла собой роза Хоэдра – цветок или артефакт, внешне похожий на цветок. Считалось, что к ее созданию в давние времена приложил руку некий Хоэдр, то ли маг, то ли преподобный жрец невесть какого бога. Или просто ему первому повезло ее найти. Она была большой редкостью и попадалась не чаще, чем золотые самородки.

Если тяжелый, как свинцовый шарик, высушенный бутон сжать в кулаке, чтобы он превратился в хрупкую коричневую труху с едва уловимым ароматом розы, тебя захватит вихрь чужих впечатлений – зрительные образы, звуки, запахи, тактильные ощущения, животные импульсы, желания, эмоции. Все, что было испытано любым живым существом, от насекомого до человека, находившимся рядом с волшебным кустиком с того момента, как бутон появился, и до того, как он съежился и засох.

За несколько часов можно прожить несколько месяцев, побывав последовательно каждым из участников разворачивавшихся вблизи от розы Хоэдра событий. Темре никогда не пробовал, но, говорят, это нечто несравненное и незабываемое. Правда, заранее неизвестно, что тебе в этот раз достанется, однако любители даже в этом находят свою прелесть. Удовольствие для тех, кто в состоянии за него заплатить, и, по слухам, любители записываются в очередь, чтобы получить драгоценный бутон.

Вероятно, Роани отдала за высохшую головку розы все свои сбережения, и кто знает, как еще ей пришлось улещивать торговца ради этой покупки, лишь бы порадовать Нолгана. А того бесполезно было радовать: он эффектно и взахлеб страдал с эстетским размахом, чувствуя себя в гуще этих страданий как рыба в воде. От «ненаглядной» Роани ему нужны были не столько подарки, сколько тревоги, заботы, обиды, попытки завоевать его одобрение, мучительные переживания на тему «любит не любит». Она была для него прежде всего кормом, как для морока. И когда возникла опасность, что корм уйдет, Нолган поступил точь-в-точь как морочан: убил ее.

По поводу присвоения бутона Темре не испытывал угрызений совести. Пусть уж лучше эта изысканная редкость достанется Дождевому Королю, чем Нолгану Аргайфо, которого, как сообщали газеты, освободили под залог и содержали в загородной лечебнице для душевно утомленных состоятельных пациентов.

– Гляньте-ка, Гартонгафи опять явился мокрый, как лягушка из болота! Кому дождик, а кому хоть бы что – такими словами Темре встретили, когда он добрался до Гильдии.

– Если ты зонтов не признаешь, дело хозяйское, но чего ж без плаща-то? – рассудительно поинтересовался оказавшийся поблизости седой старшина.

– Я его еще вчера дома оставил.

– Ну так сходи, возьми казенный! А то придешь куда в приличное место, а с тебя льет в три ручья. И это еще ладно, так ведь простуду подхватишь. На тебя иностранные гости большие надежды возлагают, а ты на них будешь недипломатично чихать, вот молодчина! Убийцы, а сами как дети малые…

Напутствуемый его ворчанием Темре отправился обсыхать и завтракать в теплый буфет. Иллихейцы уже отзвонились и сообщили, что у них пока ничего, первые новости, возможно, появятся ближе к вечеру. Следующая запись гласила, что Темре просит позвонить Соймела Тейлари. Не до нее сейчас – это была первая мысль, и тут же, следом, появилась вторая: как же он давно у нее не был, как давно ее не видел… Отпустит его когда-нибудь это непреодолимое желание или нет? В том-то и беда, что оно может угаснуть на время, но не отпустить.

Сой очень хотела с ним повидаться. Не иначе опять потратилась. Она никогда не просила денег напрямую, лишь намекала и давала понять, что было бы весьма кстати, если бы кто-нибудь ей сейчас финансово помог. И всегда за это благодарила – по крайней мере, бывшего мужа благодарила, а кого-нибудь другого вполне могла день за днем, месяц за месяцем держать на коротком поводке и на короткой дистанции, такое за ней тоже водилось.

При мысли о «благодарности» у Темре кровь ударила в голову и в чресла. Стоило ему представить Сой обнаженной, и воля начинала плавиться, как горячий воск. Но сейчас, увы, и правда не до нее.

– Передай брату Рурно, что я печалюсь вместе с ним, – сочувственным тоном произнесла Соймела, когда он рассказал, что случилось. – Может быть, тогда зайдешь ко мне позже, на днях, когда сможешь?

– Как сумею, обязательно зайду, – пообещал Темре.

Она была стервой со спрятанными коготками, но, надо отдать ей должное, проявляла понимание, если дело касалось потерь или серьезных проблем. Или, может, просто демонстрировала это понимание, хотя в душе ее грызла досада – неважно, главное, что Сой не закатывала скандалов из-за невозможности что-то немедленно получить, соглашаясь проявить терпение и дождаться подходящего момента. За это Темре готов был многое ей простить.

Впрочем, ему только казалось, что за это. На самом деле он ей все прощал за ослепительную красоту, которая четыре года назад околдовала его с первого же взгляда, и до сих пор эти чары не рассеялись.

Взяв в кладовой под расписку непромокаемый плащ с капюшоном, он отправился разыскивать Ригло Пайгари – убийцу наваждений, приезжавшего по вызову на Крупяную горку ловить паука. Дежурный сказал, что Ригло сейчас работает на складах мыловаренного завода Тулабо – если поторопишься, есть шансы его там застать.

Темре знал этот треклятый заводишко и эти склады, сам не единожды разбирался там с мороками. Да кто ж из гильдейских не знает предприятие Тулабо! Условия в этой душегубке намного хуже, чем средней паршивости, двенадцатичасовой рабочий день при одном выходном на десятидневку, народ замученный и озлобленный. Побываешь там разок – и поневоле начнешь подумывать о том, что смутьяны, призывающие выходить толпой на улицы, все крушить во имя справедливости и вешать богатеев на мостах, не то чтобы кругом не правы, хотя Темре никогда не увлекался их идеями.