Павел Нечаев - Цена жизни

— Есть и такие. Средний возраст где-то семнадцать-восемнадцать, — сказал Грин, не понимая, куда клонит капитан.

— Вот! — поднял палец капитан. — А сумели переиграть таких зубров!

— Вы ошибаетесь, капитан, — Грин усмехнулся. — Ошибаетесь во всем. Во-первых, жизнь — не игра. А во-вторых, молодость, которую вы считаете недостатком, на самом деле преимущество.

— Это как? — заинтересовался капитан.

— Очень просто. Вы, старики, сформировались в другом мире. В мире, где было много людей, много машин, много всего. Этот мир жил по своим законам, управлялся своими методами. Когда его не стало, все изменилось. Все, кроме вас. Вы просто слишком взрослые, чтобы понять это. Когда вы стали строить новое общество, вы взяли старые чертежи. Других у вас нет, и придумать их вы не в состоянии. А мы — да! Ваш мир умер, а этот принадлежит нам.

— Не понимаю, — покачал головой капитан.

— Все просто. Ваша модель, это обезьянье стадо. В стаде обязательно есть иерархия. Низкоранговые самцы, среднеранговые, высокоранговые, и так далее. И, во главе — вожак. Высокоранговый бабуин, у которого самый красный зад.

— Хмм, ну, допустим… А у вас?

— А у нас общество другого типа. Не вертикальная структура, горизонтальная. Нас объединяет идея. Благодаря этому, наше общество гораздо прочее вашего. Оно способно выдержать любой удар. У нас нельзя выбить, или подкупить верхушку, потому что ее нет.

— Стоп! — поднял руку капитан. — Но ведь, ты и есть тот самый высокоранговый вожак, разве нет?

— Нет, — покачал головой Грин. — Ребята дали мне право приказывать, потому что на данном отрезке времени я лучше других знаю, что делать. Я не вождь, не атаман, не император. Я временный командир. Вот приплы… то есть, придем в пункт назначения, и я сложу с себя эти обязанности.

— Я думаю, ты ошибаешься, Грин. Люди без иерархии жить не могут. И ты, как высокоранговый, умный самец, обязательно это поймешь.

— Время покажет, кто был прав, — не стал спорить Грин. В это момент на связь вышел часовой с КПП. Он сказал, что к КПП подъехал бронетранспортер под сарацинским флагом. Подъехал, и остановился, ничего не предпринимая.

— Ну что, товарищи, — Грин обвел взглядом собравшихся на мостике. — Похоже, наше время истекло. Капитан, сообщите по корабельной трансляции, что мы уходим. Эмиль, свяжись с нашими наблюдателями. Передай: всем оставить посты, и прибыть на корабль. Да пусть не забудут флаги.

— Интересно, почему сарацины пришли именно сюда? Почему не в Поселок? — задумчиво пробормотал капитан.

— Ну, это просто, — усмехнулся Грин. — Зачем им Поселок? Там же ничего, кроме домов, нет. Думаю, удар по северным опорным пунктам был отвлекающим. Главные силы прошли вдоль берега, с юга. Ведь что у нас дальше, за портом? Промзона и нефтезавод. Вот их главная цель, а не Поселок. Взяв нефтезавод, им будет очень просто отрезать Поселок. Значит, наши… то есть, люди Барзеля, оттуда сами уйдут. Остается только Крепость.

Держа в руке свернутый флаг, мимо Грина пробежал последний наблюдатель. Грин остался один у подножия трапа. Вдали, у руин казармы, показалась группа сарацин. На расстоянии, лиц было не разглядеть, но Грин почувствовал, что Шейх там. Он расставил пошире ноги, и посмотрел в сторону сарацин. Грин знал, что они его видят, и ему захотелось, чтобы они запомнили его таким: уверенно стоящим на ногах. Непобежденным. Он помедлил мгновение, и взбежал по трапу вверх. Матрос из палубной команды тут же нажал на кнопку, загудела лебедка, и трап пополз вверх.

— Рубите канаты! — крикнул Грин, и пошел на правый борт, на прогулочную палубу. Там уже собралось все население корабля. Все до единого вышли проститься с родиной. Народа оказалось много, не протолкнуться. Грина узнавали, и освобождали дорогу. Он подошел к перилам, и посмотрел на Город. Огромный, заброшенный и пустой, это все же был его родной город, и Грин испытал незнакомое ему доселе чувство щемящей тоски. Почему-то ему расхотелось покидать это место. Не только ему стало тоскливо. Многие, не стесняясь, плакали. Людям было непросто бросить все, и уйти в неизвестность. Палуба под ногами завибрировала, корабль дрогнул, забурлила за кормой вода. Здание элеватора напротив медленно поползло вправо. От управления порта отвалил катер, и, оставляя за собой пенный след, поплыл к кораблю. Вслед ему тут же стали стрелять. Грин поднес к глазам бинокль, и увидел, что между управлением порта и элеватором стоит сарацинский бронетранспортер.

— Я его держу, могу стрелять, — вышел на связь сидящий в танке Бени.

— Отставить, — приказал Грин. — Эрик сам разберется. — Эрик разобрался: над катером распустилось полотнище флага, и сарацины тут же перестали стрелять. У выхода из гавани катер подняли на борт. Эрик, самодовольно улыбаясь, винтился в толпу и исчез.

— Надо было его разоружить, — сказал Никита Грину.

— Не думаю, — не согласился Грин. — Он же наш, все-таки.

Народ постепенно расходился, пошел к себе и Грин. Ребята выделили им с Леной каюту-люкс на верхней палубе. Лена уже должна была быть там. Грин видел, как она, держа за руку свою маму, ушла с прогулочной палубы. Он был уже рядом с каютой, когда услышал звук, похожий на выстрел. Кто-то стрелял палубой ниже. Грин, с пистолетом в руке, кинулся туда.

— Охренеть, — только и сказал Грин, когда спустился на палубу ниже. У трапа, в кольце потрясенных людей лежало тело. Руки убитого были скованы за спиной. Грин перевернул тело, и сразу узнал убитого: перед ним лежал Мишка. Четыре огнестрельные раны на груди не оставляли места сомнениям. — Кто? — взъярился Грин. — Я же сказал его не трогать, мать вашу так! И почему он здесь?

— Вот, — бойцы показали куда-то вглубь коридора. Грин, отшвыривая с дороги народ, прошел туда. Сверкая стеками очков, там стоял Борька. Его держали сразу несколько человек.

— Урод! Что ты наделал? — Грин отвесил Борьке пощечину. Очки слетели. — Кем ты себя возомнил?

— Из-за него погиб папа! — вздернул подбородок Борька.

— Сыночек! — услышал Грин горестный вопль, и похолодел: он узнал голос Алины.

— Иди! Иди туда, и объясни ей, зачем ты это сделал! — он схватил Борьку за воротник, и потащил туда, где над телом убитого сына рыдала Алина. Борька вырвался, и побежал по коридору вглубь корабля.

— Почему он здесь, он же должен быть под замком, внизу? — Грин поймал за локоть Слона.

— Да ребята хотели посмотреть на Город в последний раз, — стал оправдываться Слон, пряча глаза. — Надели на этих наручники, да и повели наверх. Кто ж знал?

— Идиоты, — сплюнул Грин. — Полные, конкретные, окончательные идиоты! Не зря Коцюба говорил, что вы просто детсад для даунов! — Грин развернулся, и пошел прочь.

Через два часа после выхода из порта, судно прошло напротив Крепости. Гавань старинного города защищали стоящие прямо в море каменные стены. С мостика, в бинокль Грин видел на стенах людей, и бело-голубые флаги.