Павел Нечаев - Цена жизни

— Нет! Нет! — Джек сел на пол, и обхватил голову руками. Грин заколебался. Он мог сейчас спуститься вниз, и, пока толпа топчется у фасада, увести задами квадроцикл и уехать. Мог, но это означало неминуемую смерть всех индиго, многим из которых не было и десяти лет. И, значит, Грин просто не мог этого сделать. После этого ему бы оставалось только застрелиться. Угрызения совести съели бы его.

— А, гори оно все синим пламенем, — сквозь зубы прошипел Грин, и снял винтовку с предохранителя. Он пошел к окну. Толпа все еще не решалась сделать шаг вперед, видимо, опасаясь колдовства. Наконец, стоящий впереди в обнимку со священными свитками решился.

— Смерть колдунам! С нами Бог! — выкрикнул он фальцетом, и пошел вперед. Грин узнал его, и содрогнулся: это был Ицхак, их сосед. Он помогал хоронить погибших в теракте членов Комитета. Коцюба считал его если не другом, то хорошим человеком уж точно. И вот этот хороший человек пришел убивать индиго. Шаг, другой, третий. Ицхак шел, держа перед собой свитки, точно щит.

Грин поймал в прицел голову Ицхака, выдохнул, и нажал на спуск. Пуля попала Ицхаку в горло. Его отбросило назад, он упал. Свитки он так и не выпустил. Грин, тем временем, поймал в прицел соседа Ицхака, и выпустил в него подряд три пули. Одна из них попала в цель, и сосед упал рядом с Ицхаком. Люди кинулись врассыпную. Грин стрелял, пока не опустел магазин. Он уложил еще одного, и двоих зацепил. Но людей на улице было много, и не все из них испугались. Многие нашли укрытия, взяли окна на прицел, и стали стрелять. Грин сменил магазин, и перешел к соседнему окну. Это не осталось незамеченным на улице. Хоть Грин и старался не подходить близко к окну, стреляя из глубины комнаты, но на улице, наверное, заметили мелькнувшую тень. Тут же, выбивая гипсовую пыль из стены за спиной Грина, по окнам хлестнула очередь. Он присел, и метнулся в соседнюю комнату. Осторожно выглянул. Один из врагов подобрался уже к самом дому. Грин выстрелил в него, но не попал. Пули ударили прямо перед врагом, тот как заяц метнулся в сторону и залег за невысоким, в половину человеческого роста, заборчиком. Ответная стрельба заставила Грина отодвинуться от окна.

— Держать окна! Перебежками! Готовить гранаты! — послышались с улицы команды, и Грин понял, что пришел его последний час. Шансов удержать дом у него не было. Сейчас, прикрывая друг дуга, они подойдут ближе, потом закидают гранатами, войдут внутрь… и все. На этом все и закончится.

Грин отполз от окна, по которому стали уже прицельно стрелять снизу, и по лестнице слетел на первый этаж. Окна наглухо забиты, значит, входной двери им не миновать, решил он, и занял позицию в закутке напротив. Он ждал, что сначала в дверь влетит граната, а за ней ворвутся нападающие. Грин рассчитывал пересидеть в закутке взрыв, затем быстро высунуться и скосить одного, а если повезет, то и двух противников, а затем сменить позицию. Наверх, к индиго, они поднимутся только через его труп, решил Грин, и стал ждать.

В дверь, однако, никто не полез. Вместо этого снаружи вспыхнула перестрелка. Кто в кого стреляет, Грину внутри было не разобрать, а выглядывать он не стал. Глухо бабахнули взрывы гранат, потом долетел чей-то отчаянный вопль: «Отходим»! и стало тихо. Грин терпеливо ждал. Наконец, у входной двери послышался шорох, и чей-то до боли знакомый голос громко сказал:

— Терем-теремок, кто в тереме живет?

— Заходи, Эрик, — ответил Грин, и вышел из своего закутка, опустив автомат.

— Это ты, Грин? Вот уж кого не ожидал, — хмыкнул Эрик, заходя в дом. — А я-то голову ломаю, кто это у индиго за ружбайку схватился. Ты меня удивляешь.

— В смысле? — не понял Грин.

— Да ладно, проехали. Теперь-то я вижу, что ты не соплежуй, как я думал, — Эрик повернулся. И вышел наружу. Грин последовал за ним. На улице никого не было. Валялись в разнообразных позах около десяти трупов, и все. Эрик снял с пояса рацию. И обменялся с кем-то парой коротких реплик. Из дома через улицу вышли двое. В одном из них Грин узнал Рыжего. Они подошли, и обменялись с Грином рукопожатиями.

— Это что же получается, они от вас троих убежали? — спросил Грин у Эрика, не веря, что это — все.

— От четверых. Там еще Ашер, помнишь, который с нами в туннеле был? Он за ублюдками пошел, вдруг они вернуться надумают.

— Круто, — похвалил Грин, и тут его накрыло. Он обвел взглядом ежащие тела, сразу отметив «своих», наклонился, и его стошнило прямо с крыльца.

— Это с непривычки, — хлопнул его по плечу Эрик. — Пройдет.

Грин взглянул на Эрика, и увидел, что тот и не думает смеяться. Эрик изменился. Не внешне — лицо у него осталось прежним. Изменились повадки, поменялась пластика движений, взгляд. Эрик стал воином. Настоящим — бескомпромиссным, жестким.

— Что вы тут… — Джек вышел на крыльцо, и остолбенел от открывшейся его взору картины. — Что же теперь будет…?

— Ничего хорошего, — мрачно глянул на Джека Эрик.

— Да… Ты был прав, Грин, — Джек пришел в себя, и посмотрел Грину в глаза. — Ты был прав, а я ошибался.

Вместо ответа Грин пожал плечами. Все было ясно без слов.

— Ты что творишь, засранец?! — новый удар бросил Грина на пол. Он упал, ощущая, как рот наполняется кровавой слюной. Отец стоял над ним, расставив ноги. Грина вызвали к нему, как только он вернулся в Поселок. Он был готов к тяжелому разговору, но того, что отец начнет его избивать, не ожидал.

— Я не понимаю, — сплюнув кровью, сказал Грин.

— Все ты понимаешь! — гаркнул отец. — Но я, так и быть, объясню. Среди тех. в кого ты стрелял там, в Городе, был мой человек. Он тебя засек. Ты, тупоголовый кретин, стрелял по своим!

— Да какие они свои? — перестал притворяться Грин. Он привстал, опираясь на руку, и посмотрел на отца. — Свои так себя не ведут.

— Как — так? — скривился отец.

— Не жгут детей заживо! Не идут громить беззащитных и слабых!

— Ах, вот оно что… — пронимающее кивнул отец. — Поэтому ты с Эриком спелся?

— Я не спелся с Эриком! — выкрикнул Грин. Он встал, и смотрел отцу в лицо. Его шатало, в голове гудело от ударов. Но он старался стоять прямо, и глаз не отводить. — Я просто отвозил им прах Габи, вот и все. А тут эти ублюдки нагрянули. И что мне было делать? Скажи, что? Дать им сжечь еще кого-нибудь?

— Ладно, — отец отвернулся от Грина, и стал смотреть в окно. — Тебе повезло, что никто из этих лопухов тебя не срисовал. Обо всем знает только мой человек, и он будет молчать. Ну, да это уже неважно. Мне, в общем, плевать, сколько этих баранов ты положил. Мои люди не пострадали, и это главное. Но больше так продолжаться не может. Ты должен выбрать, с кем ты — с нами, или с ними. Я предлагаю тебе два варианта. Вариант номер раз: ты продолжаешь играть в подпольщика, и тогда у нас с тобой вскоре состоится совсем другой разговор. Я не смогу прикрывать тебя вечно.