Ян Миклашевский - Куклы

Якушев промолчал.

- Хуже, если наш клиент, предвидя подобный расклад, спрятался где-то в подвале, - продолжил Удальцов. - В этом случае проще будет сровнять здание с землёй, нежели выкурить его оттуда. Ищи его, Матрас, ищи.

"Легко сказать - ищи, - проворчал про себя Коля. - И вообще, с какого это перепугу его должен искать именно я? Ствол твой, сам бы и искал, раз такой умный", - но вслух высказать это всё же не решился.

Фигуры в прицеле выглядели ирреально. Влияние формируемого прицелом изображения вносило немалый дискомфорт в восприятие действительности, но всё же люди не могут так сидеть и так стоять. Коле не раз доводилось сталкиваться с мертвяками и прежде, потому он был уверен, что все осмотренные являются именно ими. Кукловод, как назвал его Удальцов, не обнаруживался, но он явно был где-то здесь: из опыта Коли, а также из рассказов более опытных коллег следовало, что подобное поведение мертвякам несвойственно. Причин же сомневаться в словах Удальцова не было никаких - всё свидетельствовало исключительно в пользу его версии.

- Свеженькие, не иначе, - высказал предположение Бормоглот. - Зима недавно закончилась, как бы они её пережили?

- Ни о чём это не говорит, - в голосе Удальцова появилась задумчивость. - Человеческий организм весьма интересная штука, особенно если учесть то, во что он со временем трансформируется при ээээ.... омертвячивании. Было подмечено, что мертвяки при холоде могут впадать в своего рода анабиоз. Метаболизм замедляется, расход энергии, соответственно, становится минимальным. Кукловод вполне мог раскормить их перед зимовкой, а затем попросту погрузить в спячку.

- Но не так, - возразил Бормоглот. - Провести всю зиму в спячке в продуваемом всеми ветрами здании, да ещё и стоя - гарантированно от ног ничего не останется.

- Эти могут быть уже проснувшиеся. Те же, которые сидят, находятся в процессе выхода из спячки. Но это всё домыслы. Признаюсь, я сам подобное вижу первый раз.

- Ты же сказал, что знаешь, кто нас тут ждёт, - усмехнулся Завьялов.

- Я от своих слов не отказываюсь, - Удальцов постарался произнести это как можно мягче, но по обострившимся скулам на его лице присутствующим стало понятно, что вопрос Завьялова задел его за живое. - Я знаю, кто всем этим верховодит, но не знаю, во что он превратился за последний год. В чём я уверен - нам с ним договориться не получится.

- Объяснишь, почему? - Завьялов будто бы поставил себе задачу расшатать начальничий авторитет до его безусловного крушения.

- Если бы он был человеком, - будто бы нехотя начал Удальцов, - то, скорее всего, мы сейчас не собирали бы бронекостюмами придорожную грязь, а сидели в тёплом помещении, душевно ведя с ним разговоры за жизнь. Но у меня есть веские основания полагать, что уже достаточно длительное время он человеком не является, и увиденное это подтверждает как нельзя лучше. Рисковать кем-либо из группы я не собираюсь, поэтому мне проще устранить предполагаемую угрозу.

- Так ли уж обязательно её устранять? - Завьялов определённо имел отличными от Удальцовских не только мнение, но и взгляды на происходящее не Аномальных. - Они нас не трогают и трогать не собираются. Почему нельзя просто обойти?

- Тебе напомнить, как ваши с Лабораторией Генетики обосрались? - Коле показалось, что эту фразу Удальцов не произнёс бы вовсе, если бы не обстоятельства, а также необходимость задавить вероятный бунт в зародыше.

- Урод ты, - выдавил из себя Завьялов, - бессердечный урод. Хуже местного зверья.

- Знаю, - усмехнулся Удальцов, - нас по этому принципу и подбирали. Другие у нас и не приживались. Видовые интересы, они всё же более важны, нежели наивные гуманистические заблуждения, тем более употребляемые не к месту.

- Э, мужики, - вклинился в назревающую ссору Бормоглот, - вы чего, забыли, где мы сейчас? Лучшего места для выяснения отношений найти не судьба была?

- На привале продолжим, - будто бы с пренебрежением сказал Удальцов, - если захочешь. А сейчас, будь любезен, выполняй мои приказы.

- Есть, - недобро хмыкнул Завьялов, - твои слова.

Удальцов отобрал винтовку у Матраса, отсоединил и убрал весь коммуникационный обвес и сам взялся за наблюдение за зданием.

- Задача проста, - глядя в прицел обратился он к группе. - Я валю кукловода, затем устраняем всё шевелящееся, что есть в здании. Сначала с дальней дистанции, потом зачищаем возможных оставшихся и подранков. Мне понадобится время на то, чтобы поменять ствол, и в этот момент от вас потребуется меня прикрыть. Сложностей возникнуть не должно: мертвяки, как я понимаю, ещё не до конца отошли от спячки, потеря кукловода их дезориентирует, и им будет не до нас.

- Гладко было на бумаге, - ухмыльнулся Бормоглот, будто перехвативший эстафету у Завьялова. - А если они на нас ломанутся всем скопом?

- Тем проще для нас. Я знаю, о чём говорю, - как можно спокойнее ответил ему Удальцов. - Даже если и ломанутся, то всё невероятно упрощается: будете прицельно валить их на выходе из здания. Стараемся не шуметь, но если у них есть оружие и они откроют огонь - бейте, чем удобнее.

Коле почему-то безумно захотелось начать планируемую Удальцовым бойню. Ожидание угнетало, и он желал, чтобы всё это закончилось побыстрее. Он водил прицелом по видневшимся в оконных проёмах застывшим в разных позах мертвякам и представлял: вот его палец плавно нажимает на спусковой крючок, в плечо мягко отдаёт прикладом, а затем за головой мертвяка на стене возникает размазанное пятно. Почему-то только сейчас Коля обнаружил, что вся его ненависть к этим порождениям Аномальных произрастает всего лишь из одного простого и очевидного чувства - чувства страха. Страха перед их чуждостью. Они выглядят как люди, но можно ли назвать их людьми? Коля осознал, что он до жути боится стать таким же, как они. И особенно он боится попасть под контроль такого же чудища, которое подчинило себе всех тех, кто находится сейчас в здании и даже не догадывается о том, что счёт их персонального времени существования уже идёт на минуты, если не на секунды. В чём-то Коля всё же был солидарен с Удальцовым - это не жизнь. А коли так, то здесь человеческие критерии оценки неприемлемы. Не проявляй мертвяки агрессию к людям, ещё можно было бы о чём-то говорить, а так... С чего бы Завьялов решил за них вступиться, Коля не понимал. Единственным объяснением напрашивалась только личная неприязнь к начальнику, причины которой были Коле были неизвестны. Мотивы кого-либо другого ещё можно было бы попробовать объяснить иначе, но только не в случае военного сталкера, а в том, что Завьялов является именно им, у Коли сомнений почти не осталось. И это было плохо: ещё классик писал: "Когда в товарищах согласья нет...". С другой стороны, Завьялов этого не понимать не может, однако же всё равно решается перечить начальству. Что ж они не поделили-то такого, и что сподвигло Удальцова взять к себе в команду такого бунтаря? Это же риск не только для них обоих, но и для всей команды в целом.