Ян Миклашевский - Куклы

Кузя затушил окурок и достал ещё одну сигарету. Борщевскому, слушая его, думалось, что развёл тот у себя в голове приличный тараканник, и даже не поленился подвести под него логическое обоснование. Вывод напрашивался простой: Кузьмичёв настолько прикипел к Аномальным, что тутошнее своё бытие воспринимает уже не как опасную работу, а как жизнь, где у него есть не просто дом, а Дом, каковым является его лаборатория, и который он, в меру своих сил, пытается благоустроить.

- Что-то я от темы отошёл. Теперь представь, - будто прочитав его мысли, продолжил Кузя, - приходишь ты в пустой дом, работой задолбанный, где тебя никто не ждёт, и хочется тебе выть от одиночества своего проклятого и тоски. Но совершенно другое дело, когда ты видишь, что за столом кто-то сидит как будто в ожидании. Ты думаешь, зачем им делают такие пронзительные глаза? А вот как раз для создания иллюзии, что тебя понимают, что в тебе нуждаются. И уходишь ты от своих проблем в мир этой иллюзии, где всё у тебя на личном фронте хорошо. А может, и не проблемы это вовсе, может так оно и лучше для всех - не каждый способен построить нормальную семью, да и не каждому это надо. Так, хотя бы, ты только свою жизнь гробишь, за собой попутно никого больше не прихватывая.

- Я это за собой не сразу заметил, - тон Кузьмичёва стал более задумчивым. - Сначала просто в шутку нарядил её в защитный костюм, дал ей в руки автомат, и поставил у входа, как если бы она его охраняла. Потом начало мне чудиться, будто ей скучно и страсть как любопытно посмотреть на то, чем я там занимаюсь. Через несколько дней я заметил за собой то, что рассказываю ей происходящее, как если бы она могла слышать и понимать всё то, что я говорю. Потом у меня и сомнения на этот счёт исчезли, уж дюже у неё вид понимающий был. Но главное, исчезло чувство того, что кроме тебя в комнате больше никого нет. Позже я заметил, что оцениваю свои поступки с позиций "А что бы она на это сказала?" и "Что бы она об этом подумала?". И мне это понравилось. Борщевский, ты и не представляешь, насколько же прекрасно, когда опостылевшее одиночество сменяется хотя бы на такую иллюзию, и как становится невыносимо даже от одной мысли о том, что это всё может исчезнуть. Иллюзия нужности хоть кому-то и иллюзия заботы о ком-то. Ты к своему одиночеству привык настолько, что сам его не замечаешь, а может, просто боишься потерять это чувство мнимой самодостаточности. Но каждый из нас живёт для чего-то или хотя бы ради кого-то, и здесь ты со мной не согласиться не можешь. Надеюсь, теперь ты понимаешь, почему я отказывался кататься по закордонным бардакам - не хочу предавать того, кому нужен.

Общая картина Борщу была понятна: всё оказалось совсем не так плохо, как ему думалось ранее. Хуже было бы, если б выяснилось, что всё это является частью какого-то эксперимента, но в сравнении с этим, рассказанное Кузей выглядело детской шалостью, хотя и было до безобразия похоже на шизофрению.

- Ты, Кузь, псих, - резюмировал Борщевский.

- Я знаю, - с довольным видом ответил тот.

- Не скажу, что мне это нравится, но такое объяснение устраивает меня куда больше, нежели иные варианты, - дополнил Борщ. - Ты, главное, её получше от других глаз спрячь, а то, мало ли, мужики могут и не понять. И всё же помни, какой бы живой она тебе не казалась, но таковой она никогда не станет.

Кузя понимающе кивал головой.

- Предлагаю выпить за здоровье, - предложил Витальич. - И моральное, и физическое. Последнее сейчас особенно актуально.

Через некоторое время Витальич проводил зевающего от накатывающегося сна Кузьмичёва обратно в лазарет, где к тому моменту комендантские ребята уже закончили дезактивацию. Глаза Кузи, невзирая на сонливость, лучились счастьем, будто после исповеди. Витальич показал ему тревожную кнопку у изголовья кровати, которую следовало нажимать в случае возникновения внештатной ситуации, и отправился обратно в кабинет администратора Базы. Разговор предстоял нелёгкий: на Базе обнаружился человек с явными признаками психического расстройства, и оставлять это просто так врач не собирался.

- Не жилец, - произнёс он, закрывая дверь в кабинет. - Психи в этих краях на этом свете долго не задерживаются. Может, его за Кордон переправить от греха подальше?

- Думаешь, поедет? - с сомнением посмотрел на него Борщевский. - Я вот что-то не уверен. Даже вспомнить не могу, когда он последний раз туда мотался.

- А ты в приказном порядке, да через вышестоящих, - подал идею врач. - Отдохнёт, развеется. Устроят ему там медэкспертизу, в госпиталь хороший определят, а там, глядишь, смурь эта у него и пройдёт. Ведь на самом деле, выплывет, не ровен час, эта его забава на белый свет, так ему-то ничего не будет, а вот с тебя снимут семь шкур за то, что не доглядел. Фиг бы с этой куклой, но кто знает, как далеко он в своём сумасшествии зайти может?

- Ты мне хотя бы одного нормального тут покажи, для начала, - парировал Борщевский. - Иные нормальные тут и похлеще устраивали. Ну ещё один косяк к списку добавлю, не впервой. Да меня только из-за одного Димона с должности снять должны были на следующий же день, как я его к тебе в медблок ассистентом определил для проверки, попутно на должность "сборщика образцов" официально оформив, а затем ещё и повысив до своего зама. А как тебе тот бедлам, которым является наша столовка? Вопиющее нарушение норм гигиены, но какие альтернативы? За Васеньку, кем бы он там ни стал, взгреть меня должны были ещё год назад. Как за потерю сотрудника, так и за те методы, какими ты его вытащить пробовал, с моего ведома и непосредственного указания, заметь. Это для нас с тобой "собачий хвост" - ценный артефакт и возможное лекарство, а для них это объект высокой степени биологической угрозы. И было бы ошибочным полагать, что тот же Удальцов забудет про мои выкрутасы с компом Гвоздя. Сеня, если что, очень непростым человеком был, а друзья у таких ребят добрыми не бывают - профессия не способствует. Да зачем далеко ходить: благодаря твоему жидкому дружку у нас тут, на секундочку, угроза биологического заражения. И важно не то, что его "прохлопали" рамки, а то, кого в данном случае назначат крайним, если кому-то там наверху приспичит с этим происшествием разбираться. Но всё это, как я понимаю, так себе, мелочи и баловство, а вот резиновая баба в том недоразумении, что у нас лабораторией зовётся, это да - событие апокалиптического значения в планетарном масштабе. Тебе самому с этого не смешно?

- И потом - какие вышестоящие? - продолжил он, откинувшись в кресле. - Это раньше мы были для них чем-то значимым, а сейчас им там наверху до одного места, что у нас тут творится, лишь бы артефакты гнали. Сколько к нам проверок за последний год приезжало? Ни одной. Не едут к нам инспекторы и научные светила. Деньги перечисляют, тут не поспоришь, но это всё лишь для того, чтобы народ не разбежался окончательно и в вольные не подался. Урежь это финансирование, и артефакты придётся выкупать уже по несколько иным ценам у перекупщиков, попутно вбухивая ещё больше денег в Периметр и его охрану, чтобы сталкеры через него не лазили, попутно таща с собой разную заразу, которую и лечить-то непонятно как. Проходили уже это всё. Так что если что и волнует тех, кто там наверху, то это никак не происходящее у нас на Базе.