Иар Эльтеррус - Иная терра

— Обвинению известно, что подсудимый имеет гомосексуальную ориентацию! У него не может быть девушки! Обвинение настаивает на проверке искренности свидетельницы!

— Протестую! — спокойно проговорил Гонорин. — О гомосексуальной ориентации моего клиента, судя по вашей убежденности, известно только вам, в материалах дела ничего подобного не обнаружено. Я не буду спрашивать, откуда у вас такая уверенность…

— Протестую!

— Протест отклонен. Адвокат, продолжайте.

— В ответ на требование прокурора я выдвигаю встречное требование: созвать независимую психологическую комиссию, которая проведет обследование моего клиента и вынесет вердикт о его гомосексуальности, а также о склонности к педофилии.

Это было попадание в яблочко. Согласно закону, после подобных заявлений прокурора адвокат имел право требовать подобного обследования — а оно автоматически отмело бы обвинение в педофилии.

— Суд удаляется на предварительное совещание, — объявила судья. Взгляд ее ничего хорошего прокурору не обещал.

Совещание продлилось недолго — от силы, минут десять.

— Решение суда: дать согласие на психологическую экспертизу обвиняемого. Отказать в требовании проверки свидетельницы Куприяновой на детекторе лжи до получения результатов экспертизы обвиняемого. Суд продолжает свое заседание.

— Спасибо, ваша честь! Итак, вернемся к нашим, то есть, государственным устоям. Мой клиент обвиняется в преступлении против государственных устоев, статья три-четыре-четыре, пункт «би», — Алик лучезарно улыбнулся. — Господин прокурор, не будете ли вы столь любезны сообщить суду, какие действия попадают под статью «преступление против государственных устоев», и классифицируются, как «деятельность, направленная на насильственный захват власти в государстве, насильственную отмену действующей конституции, а равно подрыв ее авторитета в обществе».

Прокурор на секунду замешкался, пытаясь понять, в чем подстава, но ничего криминального в просьбе адвоката не нашел, и принялся перечислять. Долго и со вкусом. Приводя примеры. А потом перешел к доказательствам: создание преступной группировки, объединенной антигосударственными идеями, внедрение антигосударственных идей воспитанникам государственных детских домов под видом пропаганды морали, создание планов по расширению территории влияния с Петербурга и Москвы на территорию всей Российской федерации, успешное претворение в жизнь первого этапа этих планов, создание проектов корпораций, которые в дальнейшем должны были обеспечивать преступную группировку финансами…

— Благодарю вас, господин прокурор. Я полагаю, этого более чем достаточно для признания моего подзащитного виновным. У вас ведь есть доказательства преступности группировки, доказательства совершенных группировкой преступных действий, список антигосударственных идей, внедряемых группировкой — особенно десятилетним детям, это важно! И, конечно же, вы уже подписали ордер на арест корпораций, созданных преступной группировкой из двадцати студентов, внедряющих свои антигосударственные идеи в неокрепшие умы воспитанников детских домов? Простите, ваша честь, я понимаю, что увлекся. Ваша честь! Я — студент. У меня бывает сессия, зачетная неделя, просто рефераты, доклады, курсовые. И мне не всегда удается сделать так, чтобы преподаватель остался доволен моей работой, зачастую мне приходится с нуля переделывать доклад, а это достаточно долгий, тяжелый, кропотливый, и зачастую весьма занудный труд.

— Протестую, — вяло сказал прокурор. — Это не относится к делу.

— Протест принят.

— Ваша честь, простите, я опять увлекся. Позвольте мне договорить, и вы убедитесь, что моя речь вполне относится к делу.

— Договаривайте.

— Так вот, когда я, уставший на зачетной неделе, несу реферат преподавателю по естествознанию, а он мне говорит, что все, конечно, хорошо, но вот это надо убрать, это переделать, здесь добавить, а лучше выкинуть его в урну и написать новый, потому что он, видите ли, у кого-то нечто похожее уже принял… Мне остается только выругаться, и пойти с друзьями пить… гм, сок. И жаловаться на преподавателя. А потом выясняется, что он так прокатил не только меня, и за бутылочкой… сока мы вместе придумываем и расписываем в красках план зверского убийства этого преподавателя тысячью различных способов, один страшнее другого, и рефератам там тоже отводится место. Мы даже придумываем, как заманить преподавателя туда, где никто не услышит его криков. Но почему-то нас после этого не судят за покушение на убийство группой лиц по предварительному сговору с отягчающими обстоятельствами! А моего клиента за планы «сделать мир немного лучше» почему-то судят. Господин прокурор, — Алик резко развернулся к обвинителю, крылья носа хищно трепетали, глаза торжествующе блестели. — Скажите, господин прокурор… а вы никогда не совершали такого преступления? Я имею ввиду, покушение на убийство с отягчающими, план которого вы мысленно составляли, и, быть может…

— Протестую! — оскорбленно возопил прокурор.

— Протест принят. Адвокат, вы переходите все разумные границы.

— Простите, ваша честь, просто я счел несправедливым, если моего друга будет судить за воображаемое преступление кто-то, кто сам подобное преступление совершал, но притом не был за него наказан, — гордо проговорил Гонорин, расправляя плечи.

— Защита или обвинение желают что-либо еще сообщить суду?

— Нет, ваша честь!

Прокурор печально помотал головой.

— Нет, ваша честь.

— Суд удаляется на предварительное совещание.

— Суд посовещался и принял решение: снять с обвиняемого обвинение в совершении преступлений против государственных устоев, статья три-четыре-четыре, пункт «би». Удовлетворить требование о проведении полной психологической экспертизы обвиняемого. Отказать в требовании о проверке свидетельницы Куприяновой на детекторе лжи до получения результатов экспертизы. Суд откладывается на время проведения психологической экспертизы, о времени и месте следующего заседания участникам будет сообщено.

Экспертиза была назначена на следующий же день. Разумеется, ее результаты показали полное отсутствие у Ветровского сексуального влечения к лицам своего пола, а также к лицам, не достигшим полового созревания. Доказательная база обвинения рушилась на глазах.

Дориан, узнав об этом, пришел в ярость. Откуда только взялся этот шустрый мальчишка, Гонорин? Кто-то из приятелей Ветровского? Но с юридического факультета был только один «аарн», Александр Годин. Он остался в группе, поддерживающей Ветровского, но никакого участия в суде не принимал — максимум, консультировал Гонорина.