Graham McNeill - Отвергнутые Мертвецы

Сплетение чёрного и красного, золотой глаз с кошачьим зрачком. Белоснежные крылья, рокот воздуха и лязг мечей. Нимб и шипастый венец, сошедшиеся грудь в грудь. Лучезарное и чудесное, воспарившее над резкими обводами брони и чудовищными амбициями. Оба ощетинились когтями и яростью. Физическая схватка зашла в тупик, две воли сражаются в сферах, лежащих за пределами постижения чувств смертных.

Безукоризненность боевых навыков беспримерна. Лишь одна схватка в истории Галактики затмит собой ярость этой стычки, и она разыграется в этом же месте через какие-то минуты. То, что должна состояться даже одна такая битва, уже поразительно, две же – просто неслыханно.

Кай не может видеть очертания тел, только свет и тьму, мимолётные образы сражающихся титанов. Эти воины – аватары, божественные и полнящиеся светом творения из самого сердца Вселенной. Они – неистово пылающие звёзды, воплощённые в идеально сработанные смертные тела и напущенные на Галактику, и ужасающая краткость их жизней лишь добавляет им яркости.

Голоса обретают чёткость, и Кай невообразимо счастлив, что не в состоянии их понять, ибо кто же дерзнёт вслушиваться в слова богов? Те немыслимые сущности снова собрались вместе, и хотя язык ему незнаком, смысл просачивается в его сознание.

Боги могут быть непостижимыми, но они будут услышаны.

Обещания сделаны. Предложения власти и служения. Искусительные посулы товарами раскинуты на прилавке. Презрение Ангела, изливающееся на них. Жгучие слёзы ярости и неприятия, их кровавые дорожки на золотистых чертах. Необходимая смерть, наимельчайшая трещина в наипрочнейших доспехах. Жизнь, отданная добровольно, жертвой на алтарь будущего.

Смерть ради смерти. Одна, чтобы повлечь за собой другую...

Тьма и багрец сходятся в последний раз. Кая засасывает вспышка красного света, и время снова прыгает взад и вперёд. Это прошлое или будущее? Он видит это место таким, как оно, должно быть, выглядело раньше: стерильным утилитарным помещением стратегиума боевого корабля. Дуновения рециркулированного воздуха волнуют только что заслуженные наградные знамёна, экипаж в форменной одежде с гордостью несёт службу, а в обзорном отсеке брызгами звёзд сияет безграничный потенциал Галактики.

Биение сердца, и место изменяется. Теперь это храм живого божества.

Божества в мрачной броне, чья божественность была взращена его собственными руками. Когда-то он был аватаром более великого бога, но сейчас отпал от концепции любого служения, пусть даже и тем, кто вознёс его над пределами, что ограничивали его сверх-человеческое бытиё. Он – божество, кующее собственную судьбу грубой силой и непреклонной волей, придавая будущему форму, которая угодна ему, и ему одному. Он не зовёт повелителем ни одного человека, но это изменит развязка.

Вспышка. Вперёд и назад. Вспышка, вспышка.

Варп смеётся над любой концепцией линейного времени.

Кай видит его тело: в прошлом – сияющий нимбом предтеча, одетый в красное верх совершенства, ныне же – изуродованная жертва, сама направившая в своё сердце клинок палача. Мёртв. Это немыслимо, и разуму Кая претит это ужасающее зрелище, этот мерзкий и злобный парад ужасов, сотворённых лишь для того, чтобы сломить его дух.

Но варп способен на куда как большее, и это всего лишь цветочки перед кошмаром похлеще.

Кай смотрит, как он неуклонно разворачивается во всех подробностях, видит каждый изгиб золотой брони, каждый нюанс игры света вокруг лица, чьи черты непрерывно меняются, но всегда отражают душевную боль. Ненависть, любовь, вина, ужас, решимость, сломленная и восстановленная в то же мгновение, и бездонный колодец скорби по будущему, которое он прозревает, понимая, что он его создал.

Темпоральный поток срывается с колеи, складываясь сломанным позвоночником. И хотя Кай видит происходящее в хаотичных проблесках временны ́ х завихрений, он знает, что оно может быть только будущим.

И оно уже не за горами.

Золотой свет вздрагивает, и Кай чувствует на себе невероятно внимательный взгляд. Он смотрит на свет, а свет смотрит на него. Свет озирает его и узнаёт о нём всё за неизмеримо короткое время. Свет впитывает увиденное Каем, сейчас ему уже известно, что тот разглядел на приподнятом помосте, и астропат ощущает всю меру его готовности принять эту судьбу.

В голове Кая складываются слова, они звучат мягко, и для них не нужно что-то столь примитивное как голос, но в них заключена сила неистовейшего из ураганов. Кай понимает их смысл, и отныне он знает, почему смертные никогда не должны слышать глас живого божества.

Он видит, что происходит дальше, с устрашающей чёткостью. Золото и мрак, повелитель и слуга, бог и полубог.

Отец и сын.

Это может кончиться только одним, и знания того, что уже случилось, хотя ещё только произойдёт, достаточно, чтобы свести с ума любого смертного, и неважно, насколько крепок его рассудок. Но Кая уже закалили вина и ужас, и он превосходит других своей стойкостью.

Ему остаётся выполнить ещё одну задачу.

Зрелище исчезло во вспышке золотого света, и Кая вышвырнуло из Красного Зала в место, где царили тепло, звуки журчащего фонтана и запахи благовоний и ароматических масел. Он открыл глаза и обнаружил, что полулежит на мягкой кушетке, обитой шкурой какого-то экзотического зверя. Астропат чувствовал во всём теле такую лёгкость, словно он парил на невидимой подушке, а все травмы, полученные им с момента возвращения на Терру, исчезли, как не бывало.

"О, Аник, – прошептал он. – Чего же нам с тобой пришлось насмотреться..."

Он мог вспомнить каждую подробность увиденного в Красном Зале, но хотя оно и пророчило такие ужасы, каких он никогда не смог бы себе вообразить, астропат чувствовал странную отстранённость, словно для него они не будут иметь никакого значения.

Кай сел и, оглядевшись, увидел, что находится в одном из гостевых покоев Арзашкуна, предназначенных для самых важных лиц. Помещение было обставлено с такой претензией, что это выглядело едва ли не неприличным. Физическое тело Кая было восстановлено, но вдобавок с его плеч свалился огромный груз. Он даже не осознавал всей чудовищности этой ноши, пока она не исчезла. Астропат сделал глубокий вдох и закрыл глаза, вслушиваясь в звуки тысяч голосов, которые затихали в его голове, удаляясь в отведённые им места в его памяти.

Они уплывали прочь, сливаясь воедино в невыразимом ощущении освобождения. Мёртвые не могут вернуться, но они способны простить. Кай знал, что всегда будет помнить этих людей, а они никогда не забудут его. Мысль о том, что они навечно останутся с ним, заставила его улыбнуться, поскольку теперь они были частью его прошлого, а не тяжким камнем на его душе.