Graham McNeill - Отвергнутые Мертвецы

Хотя по части умений, относящихся к епархии Павонидов, Атхарва не мог сравниться с Хатхором Маатом, он владел искусствами этого заносчивого Братства на достаточном уровне, чтобы выполнить все те вещи, которые потребуются для побега из этого узилища .

При условии, что Тагор не убьёт Уттама Луну Хеша Удара слишком рано.

Кулаки и локти, колени и стопы. Сражение выглядело размазанным пятном, в которое сливались оглушительные удары кулаками, костоломные пинки ногами, и титанические столкновения тел. Два воина, чьи организмы мастерски доработали, чтобы довести бойцовские качества до пика возможного, налетели друг на друга, поддерживаемые яростью, нейро-кортексными имплантатами и искуснейшими генетическими манипуляциями, которые стояли по обе стороны от разделяющей их черты верности.

Тагор дрался, оскалив зубы, с выпученными от бешенства глазами. Он бился, отбросив осторожность, даже не думая себя сдерживать, и чихать он хотел на ранения или смерть. Уттам Луна Хеш Удар сражался чётко, изящно, используя сложные в исполнении разящие удары прямиком из боевых кузниц Легио Кустодес.

Два воина-противоположности. Два бойца, натренированные нести смерть абсолютно разными способами.

У Уттама была броня, у Тагора – лишь голая кожа, и он истекал кровью.

Между ними валялась сломанная алебарда гвардейца. Её древко треснуло в кулаке Тагора, как спичка. Клинок шипел и плевался под моросью, сыплющей с крыши пещеры. Тагор крутнулся вокруг Уттама и пнул кустодия пяткой под колено. Уттам закряхтел от боли, оседая вниз, но успел блокировать последовавший за этим удар коленом в лицо, поймав его своими латными перчатками. Кустодий извернул захват, так что Тагор волчком полетел с ног, и, вскочив, обрушил свою стопу вниз, чтобы раздробить череп Пожирателя Миров.

Тагор откатился и, приподнявшись, ткнул кулаком сбоку в бедро Уттама. Броня треснула, и кустодий упал на колено, парализованный пришедшимся по нерву ударом. Кросс с правой сорвал с него шлем, а апперкот опрокинул на спину. Тагор закрутил ноги "мельницей" и, вскочив, бросился на упавшего кустодия, прыжком взмывая в воздух. Уттам встретил его гвоздящим ударом кулака сверху вниз, и Тагор врезался в пол, как рухнувшая Грозовая Птица. Пожиратель Миров откатился вбок, уходя от предсказуемого костоломного удара локтем в голову, и вскочил на ноги как раз вовремя, чтобы встретить бросившегося на него кустодия.

Они сцепились, как уличные забияки во время свалки, молотя друг друга по почкам, сплетая и расплетая ноги в поисках захвата, который повалил бы противника на землю. Железные пластины, прикрученные к голове Пожирателя Миров, плевались крупными красными искрами, вкачивая в его кровь стимуляторы и подхлёстывающие злость медикаменты и посылая электрические импульсы к "центрам ярости" его мозга. Гнев Тагора, копившийся с момента его заточения в тюрьму, приближался к критической массе, и эта схватка пришлась как нельзя кстати, чтобы выпустить его наружу.

Сначала преимущество было за Уттамом. Каждый удар Тагора приходился в броню, которая была выкована вручную искусными мастерами оружеен под хребтами Анатолийского плоскогорья. Уттам же молотил по незащищённой плоти, и костяной щит грудной клетки Тагора треснул чисто от силы ударов. В живот Пожирателя Миров влетел апперкот, и он ухнул, как сваебойная машина. Он дрогнул лишь на кратчайшее мгновение, и всё-таки это была брешь в его защите.

Уттам скрутился, впечатывая свой локоть ему в челюсть. Изо рта Пожирателя Миров полетели кровь и зубы. Уттам приблизился, чтобы его добить, но для такого крепкого орешка как Тагор боль была всего лишь ещё одной разновидностью допинга. Пожиратель Миров выплюнул зуб, и поймал кулак кустодия в свою ничем не защищённую ладонь. Потом перехватил в полёте второй и саданул лбом в лицо Уттама, сломав нос и раздробив обе скулы. Кустодию понадобилось мгновение, чтобы проморгаться от ослепившей его крови, но этот миг был всем, в чём нуждался Тагор.

Его окровавленный кулак врезался в грудь Уттама, ведомый яростью и чувствами преданного.

Разлетелся вдребезги керамит, прогнулся адамантий, проломилась кость.

Энергия, импульс и сила Тагора вогнали его кулак глубоко в грудь кустодия, и Пожиратель Миров испустил первобытный победный рёв. Его рука зарывалась внутрь, раздвигая плоть и кровь, пока его пальцы не сомкнулись на твёрдой, как железо, кости.

Глаза кустодия были широко распахнуты от боли, его тело всё ещё боролось за жизнь, которую вырывал из него Тагор. Пожиратель Миров плюнул кровью в лицо Уттама, ухмыляясь безумным оскалом скелета.

– Ещё считаешь, что я угрожаю впустую, кустодий? – прорычал он.

Уттам попытался что-то ответить, но у него вышел лишь лишь омерзительный всасывающий звук, испущенный пробитой грудной клетки. Тагор чувствовал, как гнётся кость, как она ломается в его неумолимом захвате. Она была прочной и неподатливой, но не до такой степени, как сержант Легиона Пожирателей Миров.

За его спиной возникла высокая фигура, от которой несло холодным металлом и льдом.

– Будь ты проклят, Тагор, он нужен мне живым, – раздался голос, который мог принадлежать лишь Атхарве из Тысячи Сынов. – Он всё ещё может выжить. Не убивай его.

– Только Ангрон и его капитаны могут говорить мне, что я должен делать, – прошипел Тагор. – Но не один из ублюдков Магнуса.

Тагор развернул свой сжатый кулак под аккомпанемент отвратительного треска, который, казалось, не кончится никогда. Наконец он выдернул свою руку из груди Уттама. Она была алой по локоть, а по обе стороны кулака выпирали куски сломанной кости. Из них капала глянцевитая слизеобразная кровь, смешанная со спинномозговой жидкостью, и в те последние секунды, что оставалось жить Уттаму, он понял, что смотрит на часть своего собственного позвоночника.

– Вырву твой позвоночник через грудь! – проревел Тагор, швыряя обломок кости на пол. – А если я говорю, что убью кого-то, то я его убиваю.

Кустодий повалился набок, его тело всё ещё пыталось противостоять неизбежной смерти. Но даже столь великолепный организм с вложенной в него невероятной выносливостью не мог пережить такое чудовищное ранение. Уттам Луна Хеш Удар закончил свою жизнь в поблёскивающей луже собственной крови, лёжа у ног воина, для которого каждый побеждённый им противник был как знак отличия на грудь.

– Клянусь Оком, Тагор, – рявкнул Атхарва, опускаясь на одно колено рядом со сражённым кустодием. – Ты хоть понимаешь, что ты натворил?

– Убил могучего врага, достойного того, чтобы о нём помнить, – поведал ему Пожиратель Миров.

Атхарва замахал рукой, отметая слова Тагора.