Сергей Климовцев - Кровь аистов

Несколько слов о выбросе. Двадцатого декабря неожиданно резко вырос радиационный фон. К вечеру следующего дня припекало уже так, что мы приостановили все полевые работы. А следующей ночью наступил ад, и своей жизнью мы обязаны только Грохе.

Семен извлек правильные уроки из опыта нашей первой экспедиции. Едва мы сюда прибыли, он дал распоряжение своим бойцам исследовать окрестности в поисках укрепленных подвалов, подземных сооружений и прочего. Даже запросил из Киева подробные карты Генштаба. Неподалеку от лагеря нашлось небольшое озерцо со старым заброшенным пансионатом на берегу. Здание оказалось крепким, но главное, под многоэтажным комплексом находился глубокий железобетонный подвал. Впоследствии он нам очень пригодился.

Подвал привели в порядок, внутри оставили припасы и три десятка аварийных комплектов. Поздним вечером, едва стрелки на датчиках микроволнового излучения поползли вверх, Гроха приказал немедленно начать эвакуацию. Мы ковыляли полкилометра со всем своим «непосильно нажитым» добром зимой, по колено в снегу, да еще и в кромешной тьме. Но на темноту долго жаловаться не пришлось. На горизонте полыхнуло так, что мы едва не ослепли.

Свет был белым, нестерпимо ярким, как от ядерного взрыва, таким, что в голове зашумело, а из носа струей брызнула кровь. Кто-то свалился без сознания, кто-то, опустившись на колени, обхватил голову руками и громко кричал. А через минуту, когда свет потух, мы торчали посреди двора главного корпуса, как стадо безмозглых баранов, почти ослепшие, оглохшие и полностью деморализованные. Присутствие духа сохранили считанные единицы, среди которых я услышал зычный бас Семена и громкий, властный голос своего помощника. На пару они растолкали охранников и повели группу в укрытие. На пороге подвала я невольно задержался, чтобы глянуть на горизонт. Нестерпимый ужас гнал меня, как дикого зверя, под землю, в нору, но даже страх померк перед тем грандиозным зрелищем, что разворачивалось на севере.

Огромный столб ярко-зеленого пламени взвился в небо, разорвав свинцовые тучи. Земля дрогнула от страшного удара – от ее стона у людей чуть сердце наружу не выскочило. Раскаленный огненный вихрь зажег небосклон, все небо запылало и заискрилось, как гигантский алмаз. А еще через несколько мгновений над кромкой леса поднялось такое зарево, словно на дальней опушке загорелась новая звезда. Этот свет ударил в глаза, затопил сознание и лишил меня чувств.

Кто-то за шиворот втащил меня в подвал. Как спускались по ступенькам, не помню: я все время терял сознание. Помню только острую боль, пронзающую все тело. Мы скатились на дно подвала, вползли в небольшую бетонную подсобку и закрыли дверь. Дальше бежать было некуда.

Все едва дышали, но это, как выяснилось, было только начало. А вот когда сгорели датчики на поверхности, тут до нас и дошло, что нам, вообще-то, п…ц. Снаружи была «хиросима». Даже на десятиметровой глубине, под толстым слоем земли и бетона, у нас глаза закипали, а на поверхности камни плавились. Уровень излучения даже в подвале был такой, что все понимали: выйдем мы отсюда, не выйдем – все равно мы схватили такую дозу, что уже не жильцы. А через пару часов, когда излучение начало падать и пошла ощутимая сейсмическая активность, мы уже не парились: если придавит землетрясением – это лучше, чем лучевая болезнь. Здание выдержало, и через полчаса подземные толчки окончательно стихли, а на поверхности разразился ураганный ветер – выброс закончился.

Через сутки мы выбрались из своего укрытия и не узнали окружающий мир: выброс прошел по земле, как асфальтовый каток, не оставив камня на камне. Вечнозеленые деревья больше таковыми не являлись – хвоя превратилась в пепел, повсюду торчали черные вспученные стволы. Снег полностью растаял, и на голой, выжженной земле попадались большие пласты мутного свежеиспеченного стекла. Ураган выкосил добрую половину леса, а в нашем лагере посрывал крыши и разбросал по полю легкие времянки. Все оборудование сгорело, но нам и в голову не приходило оплакивать свои пожитки: мы радовались, что остались живы. Пусть ненадолго.

Когда мы вышли на связь, в Киеве случился настоящий шок: нас не чаяли застать в живых. Вскоре нас эвакуировали военные вертолеты, и в глазах сопровождающих читался суеверный ужас, с которым они на нас поглядывали. Позже, получив второй уровень допуска по секретке, я наткнулся на отчет СБУ о событиях той ночи. В двадцатикилометровой Зоне находились около пятисот человек из различных подразделений, а уцелели только мы одни.

Нас долго и тщательно обследовали в Центральном госпитале. И что же показало обследование? А ровным счетом ничего. Двое суток утюжило жесткое излучение, в воздух во время выброса попало огромное количество токсинов и радионуклидов, а наши анализы были чисты, как у новорожденных младенцев. Да что же, черт побери, произошло в этой Зоне?

Вопрос этот, видно, мучил не только нас. Через неделю меня посетил сотрудник СБУ. Расспросил о случившемся во время выброса и поинтересовался моими дальнейшими планами. А я просто спросил, чего ему от меня надо. Оперативник польстил в ответ, что «от такого проницательного собеседника ничего не скроешь», и достал из папки несколько листов А4. Он сказал, что руководство понимает всю сложность и опасность обстановки и не настаивает на продолжении моего контракта. Однако если я сочту возможным вернуться в зону, то служба безопасности Украины готова внести некоторые коррективы в наш договор. С этими словами чекист протянул мне свои бумаги.

Когда я взглянул на новый договор, глаза мои полезли на затылок от удивления. Сумма гонорара, и без того не маленькая, выросла почти втрое. Вместе с премиальными в месяц теперь выходило около двенадцати тысяч евро. Шикарная медицинская страховка, отпуск сорок пять суток, два раза в год – оплачиваемые перелеты в любую точку мира для всей семьи. И еще куча всякого, что «ни в смелых мечтах».

Я дар речи потерял от такого размаха. А эсбэушник тут же добавил, что немедленного ответа никто не ждет – у меня есть время подумать столько, сколько нужно. И оставил телефон, предупредив, что моего звонка будут ждать.

Ночью я почти не спал. В то, что служба безопасности вдруг расщедрилась, я не верил. В любом случае она действует по указке свыше, а в нашу властную верхушку я верил еще меньше. Тогда кто? Кому-то очень нужно, чтобы мы вернулись в Зону. Правительству? Ерунда. Времена, когда мзду не брали и за отечество радели, ушли безвозвратно. Может, когда-то и наступят, но я до этого точно не доживу. Государственным мужам эта Зона, как свиньям жемчуг, – деньги разворовать и за кордон перевести. А там хоть трава не расти – плевать они хотели на «ридну Украину».