Сергей Климовцев - Кровь аистов

– Простите… Извините, а почему мое-то?

– Привычка получать информацию из разных источников, – спокойно отозвался эсбэушник. – Чтоб потом все сопоставить и докопаться до истины. – Он пристально смотрел на испуганного ученого. – Вам наверное нужно подумать? – спросил эсбэушник. – Посидите, соберитесь с мыслями. Я подожду.

Он взял листочек с фотографией своего гостя и углубился в чтение, прекрасно понимая, что ни с какими мыслями тот не соберется, а, наоборот, накрутит себя до полуобморока. Когда через несколько минут зам поднял взгляд на ученого, того уже трясло.

– У меня неприятности?! – еле слышно спросил он.

– А сами как думаете?

У мужчины задергалось веко.

– Это связано с исследованиями?

Генерал кивнул, чувствуя, что надавил вполне достаточно. Теперь нужно было привести человека в рабочее состояние.

– С нашей стороны к вам претензий нет. Во всяком случае, пока. Это, – он указал на личное дело посетителя, – формальность. Мы должны понимать, с кем имеем дело. Сейчас нас интересует ваше профессиональное мнение. Строго конфиденциально.

Он мягко улыбнулся, глядя на своего растрепанного визави.

– Сотрудничество с нами пошло бы вам на пользу – нам нужен не доносчик, а специалист, способный решать сложные вопросы. Но все должно остаться между нами: вашему начальству знать о нашем с вами общении не обязательно.

Мужчина, недолго думая, кивнул:

– Хорошо. Что вы хотите знать?

– Что с ними произошло? – Зам показал глазами на листки, которые Алексей держал в руках.

– ДНК изменилась, но это не повреждения. – Ученый бегло просматривал результаты генетических исследований, которые сам же проводил пару недель назад. – И не деградация, как указано в отчете. Я пытался…

– Вы пытались доказать это руководству, – помог ему зам. – Но оно посоветовало вам держать ваши гениальные идеи при себе и вдобавок влепило взыскание, так?

Мужчина удивленно кивнул:

– Вы знаете?

– Догадываюсь! – усмехнулся эсбэушник. – Бюрократов и бездарей не переделать. Итак?

– Это уже не люди. – Ученый понизил голос. – Их геном изменился капитально. У всех пятерых появились дополнительные хромосомы и пятая аминокислота. Ни в человеческой ДНК, ни в какой другой такое невозможно…

– Говорите-говорите, – кивнул эсбэушник.

– Здесь, – ученый ткнул пальцем в одну из колонок данных, – бомба. Это… – Он подбирал слова. – Участок, который я смог, точнее, успел расшифровать, запускает регенерацию клеток печени. Обменные процессы у них ускорились, поэтому они стали физически сильнее. Но изнашиваются тоже быстрей. А этот механизм в ДНК постоянно обновляет старые ткани. Скажем так: ни рак, ни цирроз, ни другие болячки их печени не грозят – она у них всегда «как новенькая».

Генерал молчал какое-то время, обдумывая услышанное, и генетик тоже примолк, не решаясь ему мешать.

– Извините, можно вопрос? – в конце концов подал он голос и, получив согласие, спросил: – Кто они, эти… люди? Если, конечно, не секрет.

– Секрет, – ответил первый зам. – Но если хотите серьезно над этим работать, то знать вам его необходимо. Ну так как, интересно вам это, как ученому?

– Да.

– Хорошо. – Генерал протянул ему документы. – Здесь подписка на сотрудничество. Потом ознакомитесь – в приемной у моего секретаря. Подпишете и отдадите ему, а контракт вам подготовят позже.

Он поднял трубку, отдал необходимые распоряжения помощнику и вновь вернулся к посетителю.

– Эти люди, – он жестко глянул на растрепанного ученого, – побывали в центре Чернобыльской зоны. И нам нужно точно знать, что с ними произошло. Ваша задача – выяснить это. Понятно?

Генетик поспешно кивнул.

– А с что ними сейчас?

Эсбэушник кинул на ученого такой взгляд, что у того сразу пропало желание задавать лишние вопросы. А те четверо, о которых шла речь – мужчина и одна женщина, – меж тем были неподалеку, в госпитале Военно-медицинского управления на Липской улице. Целый месяц их держали в отдельных инфекционных боксах под усиленной охраной и бесконечно обследовали. У них взяли образцы всех тканей, каких только можно; дальше, как шутила Аня, оставалось только вскрытие. Доктора круглосуточно брали анализы, задавали бешеные нагрузки, стрессы, тесты – наблюдали, как себя ведут, и пытались восстановить утраченные воспоминания. Притом особо не церемонились, так что через месяц люди не выдержали и взбунтовались.

Когда Волка в очередной раз пытались подвергнуть опасной и болезненной процедуре, он в ярости вышвырнул из палаты врачей, а затем и четверых охранников, явившихся его усмирять. Дело едва не дошло до стрельбы, потому что никто, как оказалось, не был в силах с ним совладать. Все пятеро пациентов, включая женщину, обладали феноменальной силой и реакцией.

Конфликт кое-как погасили, людей перевели в общие палаты, но теперь их боялись и следили за ними постоянно. И встал вопрос: что делать с ними дальше? Как сильно они мутировали? И, главное, насколько они опасны? Ответы были не в их пользу, так что над головами невинных уже сгущались безжалостные тучи. Люди это чувствовали, ситуация накалялась, и так продолжалось до тех пор, пока однажды ночью Андрей не пробудился от странного чувства.

За прозрачной пластиковой стеной палаты стоял человек. В темноте был виден лишь смутный силуэт, от которого исходило ощущение опасности. Пытаясь разглядеть незнакомца, Мельниченко напрягался так сильно, что в голове у него больно щелкнуло, и через мгновение он стал видеть мир как-то иначе. Темень исчезла, палату заливал приглушенный зеленоватый свет, в волнах которого был хорошо виден молодой мужчина с холеным умным лицом. Он неподвижно стоял за перегородкой и пытался разглядеть спящего в палате человека.

Спустя минуту в голове у Андрея снова щелкнуло, и на этот раз он едва не завопил от боли, а потом перед его глазами развернулась картина, от которой у него перехватило дыхание. Привычный мир исчез вовсе. Точнее, Андрей видел его уже не глазами, а всем телом. Он чувствовал серые очертания интерьера и мог дотянуться до самых дальних предметов без помощи рук, пощупать их и даже передвинуть.

В тот момент мужчина за стеной исчез – на его месте теперь дрожал багрово-черной рябью тяжелый колокол. Он переливался тусклыми оттенками, выстреливая в воздух змеевидные отростки, и когда один из них наткнулся на золотисто-янтарный человеческий сгусток внутри палаты, тот дернулся, как от ожога. Колокол тут же уплыл прочь по коридору. Через мгновенье к Андрею вернулось обычное зрение и он потерял сознание.

А его ночной визитер быстро шел в этот момент по больничному коридору, стиснув зубы от боли. В процедурной, откуда удалили предварительно весь персонал, его послушно дожидалось одно из первых лиц государства. Мужчина попросил его выйти из комнаты, а сам набрал телефонный номер. Когда он закончил говорить, глаза его покраснели от напряжения, высокий лоб прорезали морщины, а в голове крутилась фраза, сказанная отцом под самый конец разговора: «Неразумно выпускать тигров в собственный палисадник». Он и сам это понимал, но…