Ольга Громыко - Космоэколухи

– Из-за усов? – предположил капитан.

– Нет. – Работорговец вытащил из-за пояса и картинно положил в центр стола лазерный резак. – Из-за вот этого. Когда один нехороший человек очень, очень меня разозлил, я располовинил его этой штукой наискосок, от плеча до пояса.

– Лазером любой дурак сможет, а ты попробуй настоящей шашкой.

– Попробую, – зловеще пообещал Казак. – Чуть попозже, когда узнаю все, что мне нужно. На кого ты работаешь, падла? На копов или на Угря?

– Ни на кого, – честно сказал Станислав. – У меня частный бизнес.

– Тогда что это за корабли вокруг Медузы с обеда вьются, а?!

– Понятия не имею, – и бровью не повел капитан. – Но новость приятная, спасибо, что доложил.

Работорговец опасно налился кровью. Когда человек привыкает к тому, что ему постоянно дуют в попу, вывести его из себя становится раз плюнуть. У Станислава, напротив, за последний месяц нервы покрылись если не броней, то как минимум стеклопластиком. Команда неустанно заботилась о том, чтобы их любимый капитан был в тонусе.

– Подсади-ка эту птичку на веточку, – приказал Казак. – Может, там она наконец распоется. – И, поскольку киборг так и не шелохнулся, ткнул DEX’а в бок и раздраженно уточнил: – На крюк его!

В первый раз Теда разбудила многоголосая ругань чуть в стороне от двери – там, где раньше стоял второй «Сверчок». Парень с наслаждением выслушал посвященную ему эпитафию, жмурясь в особо витиеватых местах, на всякий случай сменил фильтр и, когда голоса стихли, снова отрубился.

Во второй раз беглец проснулся от голода, игнорировать который оказалось гораздо труднее. В гараже стало жарко, а под брезентом еще и душно – несмотря на наброшенную на крышу маскировочную сеть, строение нагрелось под полуденным солнцем.

Тед приоткрыл дверь, осмотрелся, перебежал к лесу и под прикрытием кустов двинулся на разведку. За неделю пилот успел худо-бедно изучить окрестную фауну – к чему можно прикасаться, к чему нельзя, а что лучше вообще обходить стороной, если не хочешь получить ожог на полголовы, как Бьёрн. Хищников в это время суток можно не опасаться, главное, на киборга не нарваться.

К изумлению беглеца, в поле никто не работал, плантация будто вымерла. На бочке под навесом сидела безволосая зверюга размером с бульдога, такая же жирная и криволапая. Сначала Теду померещилось, что головы у нее нет вообще, но потом тварь вытянула ее из бочки и замерла, блаженно щурясь и капая водой с рогового выроста на подбородке. Обычно охранники закрывали крышку перед уходом, чтобы внутрь не насыпалось какой-нибудь дряни, а в этот раз то ли забыли, то ли слишком торопились.

Теду тоже хотелось пить, но подойти к бочке он не отважился. Навес отлично просматривался из окна караулки, в котором то и дело кто-то мельтешил, а временами оттуда слышался грубый хохот и звон бутылок.

Парню стало жутко обидно. Угораздило ж его сбежать как раз перед выходным днем! Или даже праздничным, потому что до сих пор перерывов в работе не было – собирали и в ливень, и в густой едкий туман, от которого потом все открытые участки кожи покраснели и зашелушились. Что они там отмечают, интересно? День рождения Казака? Очередной удавшийся разбой? Насколько Тед разобрал по голосам, сегодня на плантации опять дежурили Майк и бритоголовый бугай-садист из команды «Шайтана». Небось свежие новости привезли, хвастаются.

Тед хотел подобраться поближе к окну, подслушать, но тут из барака вышли двое других охранников (хохот и звон не прекратились, видать, Майк и бугай пили с поваром), распахнули гараж и, ворча, стали врезать в дверь новый замок, с ключом, а потом перекладывать хлам, расчищая место. Казак устроил подручным разнос за головотяпство и распорядился отныне запирать оба «Сверчка» в гараже.

Парень уныло наблюдал за ними из кустов. Идея партизанить вблизи барака на манер Моси в вентиляции грозила закончиться тем же, что и у злосчастного щурька. Взломать дверь монтировкой несложно, но утром это обнаружат, поймут, что беглец ошивается поблизости, и устроят облаву или засаду. Впрочем, достаточно просто не пускать его внутрь, через пару дней сам завоняет.

Тем временем погода начала портиться. Вначале Оникс просто нырял из тучи в тучу, затем обложился ими, как подушками, и померк. Поднялся ветер, вдали стало погромыхивать. С веток предвкушающе закапала тягучая серая слизь с запахом гнили. Надо либо искать укрытие, либо, напротив, выходить на открытое место – пусть лучше вода на голову льется, чем неизвестная дрянь.

Охранники закончили возиться с замком. Один ушел сразу, второй не спеша собрал инструменты в ящик, отнес его в гараж и, похоже, чем-то там увлекся. При уборке вечно находится что-то интересное, прерывающее ее на неопределенный срок, а то и вообще.

Тед решил, что это его шанс: когда Михалыч возился с какой-нибудь технической штуковиной, вокруг него можно было хороводы с песнями водить – не заметит и не услышит.

Парень подкрался к порогу, потянулся к ручке, но приоткрытая дверь в тот же миг ожила и захлопнулась. Щелкнул замок. Бандит, видно, знал за собой подобную слабость и решил подстраховаться.

По крыше застучали первые капли. Беглец нахохлился под узким, сантиметров тридцать, козырьком. Когда ветер усиливался, дождь лупил не только ниже пояса, но и до лица долетал. Ну же, выходи скорей, голубчик…

Бандит, не подозревая о комитете по встрече, упоенно копошился в гараже и что-то насвистывал. Тед машинально попытался разобрать мелодию и чуть не проворонил сторонний звук. Кто-то споткнулся на мокрой траве, не упал, но громко топнул и зашуршал комбезом. Парень тут же спохватился, что не слышал, как охранник, который ушел как раз вдоль той стены, открывал дверь барака. Может, он просто отлить ходил!

Прятаться в лесу было поздно. Беглец по-быстрому шмыгнул за угол, прижался спиной к стене и обратился в слух. Дождь, в свою очередь, обратился в ливень. Сквозь шум капель пробивалось лишь загадочное хлюпанье из чащи, будто кто-то ритмично орудовал вантузом.

Время шло, охранник – нет. Либо он, устрашенный непогодой, вернулся в барак, либо тоже что-то услышал и сел в засаду у другого угла. Переть на него в лоб Тед остерегся. Попятился и на цыпочках двинулся в обход строения.

В караулке продолжали пить и трепаться.

– Интересно, скоро им надоест?

– В прошлый раз трое суток не унимались, – лениво ответил повару Майк.

– Тогда всего два катера было, а сейчас, говорят, штук пять корветов приперлось, и штурмовой крейсер на орбите висит.

– Ну и пусть себе висит, ха! Раз ищут, значит, координат у них нет. В конце концов надоест и свернутся.

Парень с особой осторожностью прокрался под открытым окном, из которого невыносимо пахло жареным мясом, миновал барачную дверь, свернул за один угол и выглянул из-за другого. Несмотря на дождевую муть, длинная прямая стена просматривалась от и до, и возле нее никого не было. Может, послышалось? Или топнул кто-нибудь в бараке?