Ольга Громыко - Космоэколухи

Вениамин присел за стол, открыл файл с медицинскими картами и нашел нужную, но, задумавшись, медлил с ее заполнением.

Что получится, если дать новорожденному ребенку тело взрослого человека – но управляемое кем-то другим, как марионетка?

Вначале, конечно, он будет пассивно подчиняться, не понимая, что и почему с ним происходит, и воспринимая такое положение вещей как естественное и единственно правильное.

Но дети растут и начинают постепенно отделять себя от матери и прочего мира. Появляется «я», следом за ним – «я сам» , а потом… следует ликвидация.

Дэн оказался не только умным мальчиком, но и хитрым. Он как-то умудрился скрывать свою индивидуальность до тех пор, пока действительно не повзрослел. Может, сам сообразил, что «мамочке» не понравится его инициатива, а может, увидел, как за подобную оплошность убили кого-то из односерийников. В любом случае рыжий приспособился сосуществовать с людьми, но не доверять им. И сейчас, когда его разоблачили, он «закуклился» и передал управление процессору, полагая, что это именно то, чего от него хотят. А все попытки его оттуда выколупать – просто провокация.

Вениамин ткнул пальцем в графу «Рекомендуемое лечение», зажигая там квадратик курсора, и с мстительной досадой написал: «Розги!»

Дух соперничества оказался с душком. Так подчеркнуто правильно старый транспортник не летал, наверное, даже в рядах космофлота. Станислав, обычно осаживающий увлекшегося пилота, и то соскучился по внезапным перегрузкам – когда Теодору мерещилось, что идущий параллельным курсом корабль бросает ему вызов, а за штурвалом попутчика оказывался такой же маньяк, то оба пилота принимались выжимать движки до последнего протона: кто кого или чей капитан раньше начнет угрожать физической расправой. А если «призом» был единственный порт мелкой станции гашения, то при желании и с Машиной помощью можно было полюбоваться побелевшим лицом диспетчера во весь экран, а то и послушать забористую ругань в адрес «идущих на таран» кораблей.

– Теодор, – попытался намекнуть пилоту капитан, – ты не мог бы вести корабль как-нибудь… поактивнее?

– В смысле? – изобразил святую невинность Тед. – Вот, смотрите: плановое время прибытия на станцию – четырнадцать ноль-ноль, расчетное – тринадцать сорок восемь. Мы даже с опережением летим.

– На двенадцать минут!

– А иначе двигатели быстро на износ пойдут. Правда, Михалыч?

Техник виновато ссутулился и что-то буркнул, разрываясь между жалостью к двигателям и уважением к капитану.

Станиславу Федотовичу пришлось капитулировать.

Почти сразу же на подлокотник пилотского кресла присела Полина, наклонилась и таинственно прошептала Теду на ухо:

– А я знаю, зачем они летят на Мерак!

– Мм? – Теодор с сожалением следил за искоркой, медленно ползущей к краю обзорного экрана. Вид у нее был исключительно вызывающий.

– Я статью в популярной энциклопедии нашла. Раз в жизни все половозрелые меракийцы обязаны оставить потомство, это у них и религиозная заповедь, и закон одновременно. Возраст они выбирают сами, главное – сезон года и место.

– Так мы, выходит, в свадебное путешествие их везем? – ухмыльнулся пилот. – И кто из них невеста?

– Они обоеполые. На брачный сезон один становится самцом, а другой – самкой.

– Во дают! – Теодор скабрезно захихикал. – Жребий бросают или просто смотрят, кто симпатичнее?

– Как-то, наверное, договариваются, – пожала плечами Полина. – Кстати, ничего тут «хи-хи» и даже удивительного, некоторые земные рыбы поступают точно так же. Губаны, например.

– Что ж, постараемся не испортить ребятам удовольствие. – Теодор пошаманил над приборной панелью, и время прибытия сменилось на 13.21. – Ты на станцию пойдешь?

– Вряд ли, – подумав, с сожалением отказалась девушка. – Настроения что-то нету.

Пилот понимающе кивнул: его «настроение» тоже выражалось в универсальных галактических единицах и стремилось к нулю. Придется терпеть до сдачи груза.

– А я, пожалуй, прогуляюсь, – вмешался в разговор Алексей. – Как там мой ботинок поживает?

Полина ойкнула.

– Извини, совсем про него забыла! Сейчас быстренько помою и феном продую, как раз к стыковке высохнет, – заюлила она под возмущенным взглядом навигатора.

С «сейчас» возникла непредвиденная проблема: девушка напрочь забыла, куда она засунула вверенную ей обувь. В пультогостиной ботинка не было, в каюте и ванной тоже. Отчаявшись, Полина даже сбегала в машинное и заглянула в мусоросжигатель, но ни вчера, ни сегодня его не включали.

– Ну чего вы сидите и смотрите? – не выдержала девушка, по третьему разу обшаривая все углы. – Лучше бы помогли искать! Ума не приложу, куда еще я могла его положить… Так, попробуем восстановить утро отлета по минутам. Я сидела за столом, завтракала… Потом приехала елка, я подошла к иллюминатору… Потом вышла из корабля…

– Может, ты его с собой взяла? – предположил Тед. – А когда обнималась с волонтершей, выронила?

– Да я вроде без ботинка выходила, – неуверенно возразила Полина. – Точно, я его на стол поставила! Потом я пошла в ванную, вымыла голову…

– Нет, перед этим ты загрузила посудомоечную машину, – бесцветно поправил Дэн.

Полина с досадой покосилась на киборга – вот уж действительно искусственный интеллект, не видит разницы между проходным и важным событием! – и, внезапно побледнев, кинулась к дверце посудомойки. За два дня ее так и не удосужились разобрать: экипаж питался готовыми пайками в одноразовых контейнерах, которые сразу отправлялись в мусор, а кружку из-под чая проще и быстрее ополоснуть вручную.

На второй полке между тарелками и салатной миской стоял ботинок – или нечто отдаленно его напоминающее. Видно, придирчивая машинка запускала цикл снова и снова, пока запах полностью не исчез. Вместе с краской. Бока сморщились, искусственная кожа превратилась в искусственную замшу с трогательным пушком, а стелька, вытянувшись на манер печеночного сосальщика, свисала из кружки Станислава Федотовича.

– Вот черт, – простонала девушка. Поднятый за липучку ботинок медленно вращался перед ее глазами, страдальчески приоткрыв пасть. – Я, наверное, заговорилась с вами, машинально все со стола сгребла и запихнула… Что я Алексею скажу?!

– Ну ты же его отмыла? Отмыла, – гаденько захихикал пилот. – Какие могут быть претензии?

Претензии у навигатора возникли, да еще какие! Ботинки оказались из «модной коллекции этого сезона», стоили, по словам Алексея, целую стипендию и снизошли до низменных конечностей всего пару раз.

– Ну так хранил бы их в сейфе, – цинично посоветовал Теодор. – Обувь придумана для того, чтобы ее носить, а не с ней носиться. Вот как у меня, например. Неубиваемые!