Дмитрий Казаков - Кровь ангелов

Привыкшие к тому, что их используют.

Игрушки, принадлежности для удовольствий Божественной Плоти.

Время в пределах внутреннего двора при Мерцающем троне текло не так, как за его границами, и Ларс сбился на третий или четвертый день. Он привык к облику соседей, обитавших в таких же комнатушках, как и он сам, начал более-менее разбираться, как тут все устроено.

Декстер и Синистер опекали новичка, хотя зачем, он мог только догадываться – может быть, просто так, от скуки, а может быть, братья-карлики с лицами стариков исполняли чей-то приказ или имели еще какой интерес.

И еще иногда Ларс ловил взгляд Мельдии, необычайно острый и внимательный.

Да, распоряжался внутренним двором Карелус, но и среди игрушек имелась негласная иерархия, и полуженщина с множеством грудей находилась на самом ее верху. Она была здесь некоронованной королевой, и ее слушались все, даже самые злобные и безумные.

На шестой или седьмой день Мельдия явилась к Ларсу без приглашения.

– Привет, мальчик, – сказала она, входя по здешнему обыкновению без стука.

– Привет, – отозвался он, садясь на кровати.

Делать было совершенно нечего, и Ларс дурел от скуки.

– Скоро у тебя будет гостья. – Сегодня Мельдия облачилась в черную накидку до пола, скрывающую все, кроме головы и кистей, и это почему-то сделало ее похожей на Альенду.

Вроде бы ничего общего – сивилла, загадочное, чудесное, неземное создание, и изувеченная полуженщина, предназначенная для того, чтобы исполнять прихоти Божественной Плоти…

И все же они напоминали друг друга – то ли взглядом, то ли повадками, то ли еще чем-то неуловимым.

– Откуда ты знаешь?

– Я здесь уже два десятилетия, – сказала полуженщина с грустной улыбкой, и Ларс впервые задумался, сколько ей лет: выглядит на двадцать с небольшим, но, судя по ее словам, давно разменяла сорок.

Хотя у многих здешних обитателей нелады с возрастом.

– И… что? – спросил он.

– От первого раза зависит очень многое, почти все, – загадочно отозвалась Мельдия. – Сумеешь остаться собой… или потеряешь себя… или изменишься так, как не ожидаешь. Это происходит всегда, когда пробуешь новое, и тебе еще предстоит этому научиться, мальчик.

Ларсу захотелось возразить, сказать, что он во всех смыслах мужчина, но он прикусил язык.

– Только не дай свету внутри себя погаснуть, как бы ни было больно, – прошептала она и резко встала.

А затем сделала то, что Ларс никак не ожидал, – наклонилась и поцеловала его в лоб. Он остался сидеть с вытаращенными глазами, а Мельдия стремительно шагнула к двери и скрылась за ней.

А через мгновение на пороге стояла другая женщина.

Изящная и невысокая, с белым узким лицом и огромными голубыми глазами, с волосами, светлыми, как нити паутины, – фемина, супруга Божественной Плоти, хозяйка Империума.

Ларс поспешно вскочил и поклонился.

– Почтительность – это хорошо, – грудным голосом сказала Эльтирия, цитируя мужа, – но ее в данном случае будет недостаточно, от тебя потребуется кое-что еще… Раздевайся!

Последнее слово щелкнуло, как силовой кнут.

– Но я… зачем?.. Давай-ка, там же есть всякие…

– О да, есть, любые. – Фемина шагнула в комнату, и дверь за ее спиной закрылась. – Огромные и сильные, изящные и утонченные, странные и уродливые… но иногда хочется попробовать чего-то естественного… Раздевайся, и это приказ, который нужно выполнить. Иначе будет очень больно.

Ежась от неловкости, Ларс стащил рубаху и штаны, оставшись в одних трусах.

– Совсем. – Голубые глаза стали алчными, острый язычок пробежал по губам.

Он мгновение поколебался, но затем потянул за резинку вниз.

Стало противно, словно изляпался в чем-то мерзком, захотелось отвернуться, не видеть этой женщины.

– Снимай-снимай, так… – продолжала командовать Эльтирия. – Возьми его в руку, согрей, а то он слишком маленький, чтобы на что-то годиться… а теперь ложись на спину…

Краем глаза Ларс заметил движение, повеяло сладким и будоражащим запахом женской кожи, и в следующий момент у него в паху обнаружилась чужая ладонь – маленькая, но горячая, словно из раскаленного металла, и очень настойчивая. Острые зубы прикусили ухо, показалось, что яд сейчас проникнет в кровь, короткое онемение сменится судорогой…

Но ничего не произошло, а в следующий момент ему стало очень жарко.

Ларс нащупал маленькую и плотную, совсем девичью грудь, и фемина захихикала – точно зазвенел колокольчик. Но из памяти без приглашения всплыло то, как Нервейг грызет женский сосок, а его супруга, сидящая на троне, отхлебывает из наполненной кровью чаши.

Отвращение на миг оказалось сильнее возбуждения.

– Ну, это никуда не годится, – проворковала Эльтирия. – Боишься меня?

– Да… – сказал Ларс, и для этого ему не пришлось соврать.

– Это правильно, бойся, но не сейчас… – И руки ее задвигались быстрее и яростнее.

Волна жара прокатилась по его телу, но ступни остались холодным, даже ледяными.

Судорога в паху заставила выгнуться дугой, и Ларс задергался, пытаясь с ней справиться. Почувствовал чужие губы там, где их вроде бы не должно было быть, а в следующий момент Эльтирия оказалась уже с другой стороны и прикусила его за бок, больно, до крови.

– Давай, старайся, красавчик, и если я останусь довольна, то…

Она прижалась к нему в десятке мест одновременно, словно на ложе была не одна женщина, а две, по коже побежали мурашки, а волосы встали дыбом даже там, где никогда этого не делали. В следующий момент Ларс обнаружил, что его разворачивают, направляют так, как наездник управляет лошадью.

Он оказался стоящим на коленях, а Эльтирия перед ним.

– Лижи! – это прозвучало как приказ.

Ларс замешкался, и его ударили по ушам – не сильно, но очень больно.

Он наклонился и заработал языком, ощущая ее соль, ее вкус и испытывая причудливо смешанное со страхом и отвращением наслаждение. Женщина застонала, потянула его голову выше, но нет, потащила его всего, одновременно ввинчиваясь под него.

Ларса вновь тряхнуло так, что он на миг потерял себя, превратился в визжащее животное, только и способное, что монотонно двигаться и мять, мять податливую плоть фемины…

Когда осознание вернулось, он обнаружил, что на пороге стоит хозяин Империума – темные глазки его поблескивали, в рыжей бороде виднелась плотоядная ухмылка, руки терзали край туники.

Страх пронзил Ларса, подобно гвоздю в метр длиной, ему стало очень, очень холодно.

– Что такое? – недовольно спросила Эльтирия, переставая стонать, и тут заметила супруга. – Мой государь? Присоединяйся, а то юнец не справляется, надо бы подбодрить его, ты ведь любишь подобные игры…

– В другой раз, сейчас дела, – сказал Нервейг, махнув ручищей, и бросил себе за спину, в коридор: – Карелус, ты готов?