Игорь Недозор - Трилогия: Плацдарм, Гарнизон, Контрудар

- Пишите рапорт, полковник, это ваше право, - фыркнул Тихомиров. - Только заранее сообщаю, что я не стану утверждать его. После вывода и расформирования группы - пожалуйста. Вы свободны. Вам ведь на пару с Сентябрьским выводить еще гарнизон Сарнагара.

После того, как за как-то сразу полинявшим Дерюгиным закрылась дверь, генерал развалился в кресле и вполголоса чертыхнулся.

Ишь, чистоплюй! А того не понимает, что одного взгляда хотя бы на этих баб смыслящему человеку будет достаточно, чтобы понять, что к чему, и сопоставить все, что надо. И вообще…

М-да, а ведь не он один такой! Слишком тут распустились - и мысли и языки. Атмосфера здешняя действует, что ли? Может, вдруг подумал Тихомиров, оно и к лучшему, что все так обернулось? Еще неизвестно, как бы все пошло дальше?

Нет, с одной стороны, конечно, ему было жалко, что усилия его оказались потраченными впустую. Но с другой, не лучше же ему, в самом деле, было провести эти полтора года в своем родном Дальневосточном округе? Как бы то ни было, он действительно одержал славную победу, поучаствовал в небывалом деле. Наконец, он теперь не один из трех-четырех тысяч безликих генералов - лично известен в Кремле, а это весит очень много. И за вдруг наступивший провал операции «Порог» тоже отвечать не ему и не армии - они-то сделали все, что было в их силах, и если бы все зависело от них, хрен бы пришлось срочно уходить (или правильнее убегать?) из Аргуэрлайла.

А вот Дерюгин, похоже, дальнейшую службу себе испортил капитально. Что ж, сам виноват, «ясновидец».

Так, теперь осталось самое неприятное: объяснить ситуацию магам.

- Товарищ генерал-лейтенант, - в дверях появился растерянный адъютант. - Там явился этот, глава Конгрегации Эйгахал Аэтт. Он просит немедленной личной встречи…

«Легок на помине, - почувствовал холодок в затылке Тихомиров. - Но как узнал?!»

Когда они вернулись в миссию, Аэтт долго, очень долго молчал, и никто из его спутников не решался нарушить это молчание первым.

Ему было горько и одновременно смешно. То, ради чего он год назад решился на самую крупную в Аргуэрлайле интригу за последние несколько веков, то, ради чего пустил под нож старую Конгрегацию, то, что должно было возвысить его на ту высоту, выше которой только боги, от него ускользало, и сделать тут было ничего нельзя.

А он уже поверил, что победа у него в кармане!

Он уже просчитал, о ком следует вовремя сказать нужное слово чужинским правителям, чтобы неудобных убрали прочь, и на их место пришли люди, нужные ему. Уже определил, с кем можно будет поработать. А его люди уже начали искать подходы к детям высоких начальников.

Уже было отобрано около сотни потенциальных магов из числа офицеров тайной службы и перспективных чиновников, на которых можно будет опереться при осуществлении его таких далеко идущих планов.

Через десяток-другой лет эта страна, занявшая одну шестую часть планеты, тихо и незаметно оказалась бы в его власти. Еще столько же времени - и весь Аргуэрлайл покорился бы ему. Сто лет - и оба мира оказались бы в его власти.

Он соединил бы знания науки Земли с древней мудростью Аргуэрлайла.

Он…

Он стал бы всемогущим и милостивым Владыкой Двух Миров!! Да кто сказал, что только двух?!

И, может быть, бессмертие - мечта чародеев всех времен - стало бы доступно ему!

И что же теперь?!

- Я позволил себе… - начал младший кормчий Ускар Фесо Торк. - Вот тут список людей, которых надо переманить из армии чужаков. Это мастера, которые смогут построить летающие машины и самоходные повозки. Кроме того, я тут прикинул, какие инструменты понадобятся им на первое время. Сейчас самое время запастись ими, пока чужинцы озабочены предстоящим бегством…

- Действуй, как сочтешь нужным, Ускар! - бросил Эйгахал. - И… оставьте меня, я должен все обдумать.

И уже у самой двери холмийцы услышали непонятное.

- Только теперь я понял, что Высочайшие действительно существуют. Лишь они одни могли так славно пошутить!

Октябрьск наполнился гамом множества людей и гулом моторов.

По пыльным улицам бестолково маршировали, сбиваясь с ноги, отвыкшие от строевой подготовки подразделения, и проезжали машины, застревая в узких переулках.

В штабе переругивались командиры, определяя очередность вывода своих частей, но эта самая очередность всякий раз сбивалась. То требовалось срочно вывезти больных из полевого госпиталя, то вдруг командование требовало мчаться обратно и забрать уже брошенные, как никчемный хлам, испорченные пушки, то оказывалось что какая-нибудь станция дальней связи - не устаревшая рухлядь, а не имеющее аналогов оборудование.

Особисты в рамках обеспечения полной секретности должны были зорко следить, чтобы никто не захватил с собой на ту сторону никаких «сувениров», которые могли бы навести умного человека на далеко идущие мысли. Пока начальство ругалось, офицеры рангом пониже и солдаты побойчее засели в кабаках Махаловки, выменивая на выпивку самые разнообразные вещицы. Торгаши, предвкушая гибель своего бизнеса, взвинтили цены почти до небес, но мало кто из землян торговался. В комендатуре уже целая комната оказалась забита всяким барахлом - от кинжалов и ножей игрисского булата до жутких костяных идолов и золотых побрякушек (вот еще непонятно было, что с этим делать).

Немногочисленные степняки, глядя на этот исход, очень сильно смахивающий на бегство, держались наособицу. Не неприязненно, но как-то сумрачно - так стараются не задевать друга, у которого умер близкий человек.

…Три человека сидело в углу кантины «Жареный суслик», заливая печаль. Три свежеиспеченных младших лейтенанта-переводчика, произведенные из солдат, сумевших освоить местные языки.

Их дальнейшая судьба была совсем непонятной - поскольку вряд ли на Большой Земле нужны знатоки тарегского и сарнагарского диалектов местного всеобщего языка.

Грустнее всего выглядел Петя Якимов.

Еще пару дней назад не было, наверное, более довольного офицера во всей ОГВ.

Еще недавно - обычный ефрейтор, не выделявшийся ничем, кроме отличной слуховой памяти и способности на слух запоминать слова песен - хоть на английском, хоть на турецком, и без запинки воспроизводить их. А теперь - нате вам: лейтенант, хоть и младший.

Его коллега Боря Кременецкий, правда, напоминал, что в войну ведь тоже солдат в офицеры производили таким образом. Только вот не от хорошей жизни это делалось.

И когда Петр усмехался, что, мол, войны и нет уже, и даже не повоевали толком, скептик Борис отвечал: «Это ты так думаешь».

Теперь же было совершенно непонятно, что с ними будет.

- Хорошо, если просто в запас с подпиской выкинут, - зловеще понизил голос Кременецкий. - А если…того?