Игорь Недозор - Трилогия: Плацдарм, Гарнизон, Контрудар

Тут и там среди обломков стен горбатятся зеленые скаты касок и бронежилетов полутора сотен человек. Может даже теперь и меньше.

Сегодня утром батальон получил задачу выдвинуться на усиление полка, занимающего оборону впереди. Да вот вместо полка оказались "чехи", а может командовавший передовой ротой старлей просто заблудился. И теперь по ним долбят из всех калибров.

Лежащий рядом со Снегиревым капитан зло бросил:

- Если они минут через десять не выдохнутся, мы обоcремся. Обоcраться - не встать…

Огонь понемногу начал стихать. Не прошло и десяти минут после последнего выстрела, как принявший командование капитан Рыков решил действовать.

- Подъем! - негромко скомандовал он.

Из руин начали выползать солдаты. Вскоре весь дворик оказался наполнен людьми. Батальон поротно начал передвигаться от дома к дому. Ставший командиром капитан, группа управления, а с ними и Снегирев шли предпоследними.

По пути попадались разбитые снарядами дома, раздавленные "Жигули", обгорелые БРДМки и БМДшки с еще видневшимися из-под копоти символами ВДВ - два парашюта и звезда… Генерал с минуту рассматривал подбитую БМД-2, точнее то, что от нее осталось: груду железа, с лужами крови на закопченном льду вокруг и раздробленными костями, валявшимися у перекошенных дверей. Кости были явно обглоданы - тут попировали уже отведавшие человечины бродячие псы… Какого-то из солдат стошнило, а генерал подумал, что все только начинается…

- Одним полком, суки, - процедил капитан и вполголоса выматерился - зло и заковыристо, поминая властей предержащих и отцов командиров в совершенно непредставимом сочетании.

Снегиреву оставалось лишь молчать. А что тут скажешь?

Похоже, разум, и без того в последние годы в бедной России не особо частый гость, окончательно покинул людей с большими звездами. Сперва наступление танков "оппозиции" на город, а затем кошмар новогоднего штурма.

Говорят, в Генштабе рассчитывали, что чеченцы будут праздновать… В результате все три бригады в считанные часы дошли до центра, после чего встали, сочтя, что выполнили задачу. И тогда с верхних этажей, из подворотен по колоннам ударили сотни гранатометов.

Смертельно опасные в "правильном бою", но беззащитные, неуклюжие в городе, танки и бронемашины вспыхивали, как свечки. Как вспоминали немногие уцелевшие, колонны уничтожались за считанные минуты.

Хуже всего то, что войска имели недвусмысленный приказ: от техники не отходить, в дома не входить. Найти бы идиота, отдавшего его!

Экипажи, пехота, боекомплект - все было в технике - команду на развертывание никто не давал. Никто и не прятался, не рассредоточивался. А гранатометчики били с крыш, куда даже при максимальном угле возвышения танковой пушке просто не достать. БМП, БТР, САУ, старички Т-64 и рота новейших Т-90 - все одинаково хорошо горели. Из нескольких сотен машин, вошедших в город, обратно вырвались всего несколько штук. А живая сила спаслась лишь потому, что "не выполнив задачу, была выведена из города". То есть в беспорядке отступила.

Снегирев читал тогда отчеты и тихо ужасался, хоть после Ферганы, Карабаха, Ингушетии, после танковой пальбы в столице уже можно было привыкнуть.

Потом, после провала новогоднего штурма, в Кремле окончательно закусили удила. А может просто испугались…

И вместо того, чтобы, окружив Грозный, взять его измором, на худой конец отойти на Терек, сделав вид, что все идет по плану, и громко раструбив о нежелании даром проливать кровь, бросили наспех собранные войска на новый штурм.

Последствия Снегирев наблюдает воочию.

Части, посланные в атаку, без четкого взаимодействия, организации единого боевого управления, связи, заблудились, перемешались и практически остались в одиночестве. Никто не знал, где соседи, где противник. В такой неразберихе побеждают простейшие инстинкты - бить по всему, что движется. И били друг по другу, пока оказавшийся на диво хорошо организованным противник не стал бить по ним.

Выведенные на прямую наводку Д-30, которых у "незаконных вооруженных формирований" по данным разведки не было (вернее, "почти не было"), крушили броню и сметали идущую в слепые контратаки пехоту. Вражеские снайперы спокойно отстреливали бестолково мечущихся командиров. Брошенные на выручку спешно направленные из Моздока отряды ОМОНа предпочли "закрепиться на окраинах", то есть уныло врылись в землю, потихоньку мародерствуя, пока рядом истекали кровью и гибли несчастные солдатики, кинутые в бой чуть ли не сразу с призывных пунктов…

Пока генерал пребывал в раздумьях, они потихоньку продолжали двигаться вперед.

Школа.

Детский сад, вернее то, что от него осталось.

Кинотеатр.

Открытое поле между домами. И на этом пространстве стоят врытые в землю бетонные плиты. Перед ними - почерневший танк и пара раздетых трупов.

Снегирев еще успел подумать, что для засады лучшего места не найти, когда…

Все началось в считанные секунды, началось так внезапно, что все они растерялись. Что-то орали в мегафоны командиры, вслепую высаживали рожки мотострелки, но все было напрасно. Бронемашины слепыми котятами тыкались между домами, и отовсюду стреляли, строчили, летели гранаты.

Задымил головной броник. Закрутилась на разорванной гусенице вторая машина.

Потом - тяжелый удар и звон в ушах. Ошалело крутя головой, генерал почувствовал запах взрывчатки и раскаленного металла, и понял - в них попали.

Он полез в проход между кресел, и сразу наткнулся на наводчика, безжизненно свесившегося из кресла. Взял его за висевшую плетью кисть, попробовал нащупать пульс. Тот не прощупывался. В отблесках подбирающегося пламени были видны остекленевшие глаза и перекошенный предсмертной агонией провал рта.

Зарычав, Снегирев влез на вращающееся кресло, закрутил рычаг маховика. Башня с легкостью поддалась, разворачивая пулеметы в направлении кинотеатра, откуда в полный рост, не прячась, безнаказанно расстреливали его бойцов враги. Не американцы, не афганские "духи" не немцы или турки, а свои собственные граждане, россияне.

- Вр-р-решь, не возьмешь!!!

В остервенении нажал на спуск. Посыпались гильзы, но, оглушенный яростью, генерал-майор не слышал ни звона падающих гильз, ни грохота очередей.

Он еще стрелял, когда в машину угодила вторая граната…

Боль в животе вернула его в сознание. Генерал-майор Снегирев видел себя словно со стороны, обвисшим на руках бойцов. Среди них сквозь мутную пелену узнал и прапорщика Пашкова. Должно быть, он его и спас, успев вытащить из машины до того, как та сгорела.

В зимнем ночном небе холодно поблескивали звезды.

И в какой-то момент происходящее показалось нереальным, недоступным для разума. Ночным кошмаром, который обязательно улетучится с лучами восходящего солнца, сценой из голливудского блокбастера. Но мучительная боль заставляла поверить в реальность.