Игорь Недозор - Трилогия: Плацдарм, Гарнизон, Контрудар

- Несите их! - приказал вожак.

И, не оглядываясь, направил коня к узкому, заросшему колючкой оврагу. Люди потянулись за ним. Двое мужчин положили женщину на носилки. Арая завернула тело малыша в лохмотья и вместе с ними пошла вслед за караваном. Конь шагал за ней…

Вскоре дорога опустела. Лишь вдали на востоке, поднимая облачко пыли, удалялись два всадника. Да в раскаленном небе кружили сытые коршуны…

Пройдя два полета стрелы от дороги, Инкай остановил свой караван и обратился к соплеменникам.

- Здесь похороним малыша. Выберите ослабевшего коня. Принесите жертву Священной Луне и Высокому Небу и накормите людей. Ночь будет темной. Все, что можно сжечь, сложите в кучу. Разберите арбы и волокуши. Пусть костер будет хорошим. Разожгите его вон там, под тем каменным навесом. Дайте отдых коням и верблюдам. Завтра двинемся через пески к Арнис-Фолю. Найдем колодец, и будем ждать наших гонцов.

Это была его самая длинная речь за всю дорогу.

- Дождь остудит жару, - закончил он.

Люди молча вглядывались в небо. Туч не было. Солнце, раскаленное солнце висело низко над землей. Но никто не усомнился в правоте его слов. Инкай всегда знал, что говорил. Хромой табунщик Окдай подошел к старику.

- Ну что, аксакал, кости ломит?

- Это желанная боль. Чем сильнее боль в моих суставах, тем скорее будет дождь и освежит землю, - ответил Инкай и, став на колени, начал молитву над могилой мальчика.

Еще один могильный холмик отметил путь каравана. Обхватив руками могилу сына, лежала мать.

Солнце уходило за горизонт. Мягко коснувшись опаленных лиц людей, вдруг пробежал ветерок. А когда мать, уставшая от слез, от тихих проклятий Высокому Небу, которое отняло у нее сына, и от раскаяний в собственных грехах, наконец, притихла, когда в казане заклокотало, и запах мяса защекотал в носу, дразня голодных людей, крупные капли дождя ударили о землю, словно высвобождая все живое из удушливых объятий зноя и смерти.

Грозный. Конец января 1995 года. Несколько кварталов от центра города.

Очнувшись, Снегирев сперва удивился, что вообще очнулся и жив. Вторым удивительным фактом было почти полное отсутствие боли. Ни в боку, ни в животе. Разве что бинты и засохшая кровь напоминала о том, что совсем недавно он был на волосок от смерти, и это ему не померещилось. Или все же все померещилось?

Генерал потянулся, присел, и обнаружил, что его правая рука прикована наручниками к холодной батарее. Он лежал на старом матрасе, запачканным чем-то черным, о природе которого думать не хотелось. В комнате - голой, разбитой, с выбитыми окнами и расколотой мебелью было несколько человек в обычных армейских зимних бушлатах и касках.

Двое возились у армейской рации, явно прослушивая переговоры.

До слуха генерала доносилось:

- Я - "Калибр-10"! Я - "Калибр -10"! Всем, кто меня слышит, подбросьте хотя бы пять коробочек к "Минутке"… Прошу, будьте людьми, мужики!

Так, он в плену. Что ж, даже с генералами это бывает.

Воспринял это отстраненно, просто как факт.

То, что делали с пленными озверевшие аборигены, он знал не из слухов, а из рапортов, из которых следовало, что самые жуткие слухи не говорят всей правды.

Это солдатику могут просто прострелить живот и бросить подыхать, пока местные псы будут обгладывать ему ноги и руки - еще живому.

А для офицеров такого "милосердия" не припасено.

Могут изнасиловать всем отрядом и возить с собой, время от времени устраивая оргии да еще снимая это на пленку. Могут заставить сражаться в гладиаторских боях с такими же пленниками - под гогот и аплодисменты двуногих скотов, заключающих пари. Могут…

Но он вроде генерал - добыча ценная. Значит, и придумают для него что-то особенное.

Пожалел, что не захватил с собой яду, как на полном серьезе советовал начмед управления майор Галустян.

Или же его используют как ценного заложника? Например, обменяют на кого-то из важных пленных.

Или…

Вот тут Снегиреву стало по-настоящему страшно.

Не секрет, что в Чечне паслись не только разнообразные боевики со всего мира - от прибалтов и юаровцев до душманов - в смысле афганских моджахедов. Не менее активно тут орудовали всевозможные разведки. И целый генерал российской контрразведки для таких - лакомая добыча. Особенно для бывшего потенциального противника, а ныне стратегического партнера. То есть, их людей тут, конечно, "нет". Официально.

Вот тогда точно шансов не имеется. Даже из рабского зиндана выходят. А в этом случае из него сперва самыми разнообразными методами вытащат все. Воистину ВСЕ (вот у серых оперативников ЦРУ глаза на лоб полезут!), а потом прикончат и зароют далеко и глубоко.

"Но может все не так плохо?" - робко затрепетала надежда.

Ведь все чаще идут сообщения, что многие полевые командиры осведомляются в неофициальном общении с федералами о том, что будет с теми, кто добровольно сложит оружие?

- "Гром-15", "Гром-15"! Это - "Волк-103". Движемся по Старопромысловскому шоссе. Только что пересекли Алтайскую улицу, Алтайскую. Прием… - заверещал приемник.

- Понял вас, "Волк-103", понял. Продолжайте движение.

- "Гром-15". Это - "Закат-5". Если есть возможность, выдвинитесь в район Старопромысловского, выручайте 119-й батальон… Он должен быть в районе Кропоткинской. Прием…

- Ага, вас ищут, Алексей Николаевич, - чей-то возглас вернул его к действительности.

Напротив него стоял, покачиваясь с носка на пятку и небрежно заложив руки за спину, человек в таком же, как у здешних чеченцев и у него самого зимнем армейском обмундировании - разве что на голове вместо каски или ушанки была генеральская каракулевая папаха старого образца.

Снегирев этого человека не видел прежде, но, конечно, узнал сразу.

Бывший командир лучшего артполка Советской Армии. Кавалер ордена "За службу Родине" III степени. Второй или третий человек в руководстве сепаратистов.

Организатор обороны Грозного… Член КПСС с… Вроде бы в контрах с шариатской госбезопасностью и этими… ваххабитами. Ну, что еще там было в досье собранном наспех в его конторе?

Мановение руки, и присутствующие скрылись в дверных проемах.

Они остались одни. Два гражданина одной страны. Два офицера одной армии. Два врага…

По ту сторону пролома в стене за спиной чеченца расположился небольшой скверик. Вернее, сквер там был когда-то в мирное время. Ныне глазам представал сюрреалистический кошмар. В беспорядке, как брошенные на детской площадке игрушки, на площади замерли десятки мертвых железных зверей. Это беспорядочно разбросанное стадо сожженной техники подавляло своим количеством. Сколько же ее здесь? Снегирев вспомнил, что как раз тут в первый штурм приняла бой Кубанская сводная бригада. Так и стоит, где дралась…