Бен Каунтер - Демонический мир

Ирво, над талией которого осталась лишь шатающаяся колонна изуродованной плоти, повалился на камни. Последней его сознательной мыслью было то, что смерть оказалась не обещанной какофонией ощущений — она была холодной, пустой и несла с собой боль, подобную которой, как он думал раньше, он никогда больше не ощутит.

Может быть, откровение ждет его позже. Да, именно так. Подождать чуть-чуть дольше, и он познает это предельное наслаждение.

Потом Ирво стало холоднее, и мысли покинули его.

Амакир подумал, что это было скучное зрелище.

Врокс, чье массивное тело каждую секунду выпускало новое оружие, загнал защитников под гребень. Они вели себя типично по-слаанешитски — кидались под огонь и разбегались под ливнем взрывчатых снарядов и осколочных ракет Врокса. В культистах боролись жажда связанных с битвой переживаний и инстинкты самосохранения, поэтому облитератору было легко удерживать их непрекращающимся огнем. Братья Скарлан и Макело бежали на помощь Вроксу, посылая над скалой короткие очереди из болтеров.

«Мультус Сангвис» приземлился в пяти километрах отсюда и встал на скользкой от соли равнине между горами и океаном. Ковену было небезопасно оставаться с потрепанным годами старым кораблем — леди Харибдия или любые другие жители Торвендиса могли найти его при помощи колдовства или прорицания и уделить внимание его присутствию. Ковену надо было найти другое место, чтобы спланировать свой следующий шаг, и храм Слаанеша был ближайшим местом, где они могли взять несколько часов отдыха.

Амакир мог бы присоединиться к своим воинам, атакующим храм. Но он знал, насколько хорош в бою. Это была первая возможность увидеть, как ковен действует в настоящем бою без какой-либо поддержки, и он хотел понаблюдать за ними.

Энергетические залпы врезались в камни вокруг десантников хаоса. Скарлан игнорировал их, даже если они вспыхивали, ударяясь в его силовые доспехи, а Макело пригнулся и двигался зигзагами.

Далеко в стороне Феоркан вел снайперский огонь по пытающейся зайти сбоку толпе, которую возглавлял человек-кошмар, чья содранная кожа была обмотана вокруг талии и развевалась подобно знаменам. Эта группа действовала более слаженно и использовала ломаные скалы как прикрытие, пытаясь оттеснить боевых братьев Амакира.

Они не могли знать, что сражаются с Несущими Слово. Вскоре они узнают. Более слабому человеку могло бы показаться трагичным, что никому из всех этих людей не суждено было выжить. Но Амакир был выше подобных сантиментов.

Два или три послушника, стрелявших на ходу, упали, пробитые навылет одиночными снарядами из сильно модифицированного болтера Феоркана. Пригибаясь и перекатываясь, снайпер начал отступать в сторону, и Амакир понял, что он пытается загнать отряд бескожего человека к скоплению скал.

Он разгадал план Феоркана еще до его начала. Фаэдос выпрыгнул из укрытия среди камней и ворвался в толпу, рубя цепным мечом и выпуская шлейфы крови, а его плазменный пистолет изрыгал в гущу послушников жарко-белый поток жидкого пламени. Пракордиан прятался в скалах и прикрывал его, посылая очереди болтерного огня в тех, кто пытался окружить Фаэдоса.

Фаэдос вступил в поединок с бескожим, который сражался быстро и решительно, как может лишь человек, лишенный чувства боли. Ранить его было недостаточно — клинок Фаэдоса снова и снова глубоко вонзался в голую плоть, разрубая нервы и иссекая мускулы, пока противник просто не утратил способность драться. Второй выстрел перезарядившегося плазменного пистолета превратил кошмар в тающее и полыхающее месиво.

Толпа побежала, налетая друг на друга. Пракордиан осыпал их дождем болтов, в то время как Феоркан убивал их одного за другим, и с каждым его выстрелом очередной культист резко запрокидывал голову и испускал дух.

Амакир зашагал вперед, слыша, как звуки бойни режут воздух, и отрывистый рев автопушки Врокса смешивается с булькающими воплями умирающих. Все пространство между гребнем и храмом было усеяно телами, примерно пятью-шестью десятками, и примерно двадцать сбежавших теперь прятались за железными столбами увешанного цепями храма. Развевавшиеся кругом знамена были испещрены прожженными дырами от пуль.

Амакир презирал этих ничтожеств. Слабость духа, из-за которой они не поклонялись всему пантеону Хаоса, нельзя было простить. Бог Наслаждений был лишь одним аспектом великолепия варпа, и поклоняться Слаанешу, исключая при этом всех остальных, было слишком малодушно, чтобы считать это хотя бы за ересь.

Смерть — слишком мягкое наказание для них. И они познают нечто худшее, чем смерть, ибо погибнуть здесь, в Мальстриме, не обладая благосклонностью пантеона Хаоса, значило отдать свою душу варпу. Просветленные Несущие Слово еще увидят, как великий примарх Лоргар занимает место среди богов. Эти жалкие послушники увидят лишь безумие и забвение. Нижние боги, как же Амакир их ненавидел.

Он побежал к храму, сняв с креплений на ранце и сжав в руке тяжелый силовой топор. Лазерные лучи и снаряды зажужжали возле его ушей. Силовое поле с треском пробудилось, активировать его не понадобилось — оружие прослужило Амакиру так долго, что знало, когда его хозяин гневается, и знало, когда ему надо будет пускать кровь.

Защитники были под прикрытием железных столбов храма. Рассеявшаяся толпа могла там долго прятаться, и лес висячих цепей поглощал выстрелы, направленные в головы. Врокс, Скарлан и Маркело поливали их огнем двойной автопушки и болтеров, но могли понадобиться многие часы, чтобы выкурить послушников обстрелом.

Своим выживанием эти паразиты смели растрачивать время Несущих Слово. Поэтому они были препятствием для дела истинного Хаоса. Амакир твердил это себе на бегу, пересекая усеянное трупами пространство, но слова поглотила ненависть.

Первый враг вскочил прямо перед ним, нажимая на спуск лазгана. Лазерные лучи осыпали нагрудник Амакира, как дождь, задели незащищенное лицо и обожгли древние золото и багрянец. Он обрушил на противника свой топор, и лезвие прошло прямо сквозь послушника, так что пришлось сдержать руку, чтобы оружие не зарылось в камень. Разрубленное тело повалилось на землю еще до того, как хлынула кровь.

Тени развевающихся знамен скользнули над Амакиром, когда он ворвался внутрь храма. Топор описал могучую дугу, рассекая цепи и разбрасывая добела раскаленный град из расплавленных звеньев. Он услышал крики и возрадовался, ибо каждый вопль был гимном, прославляющим его богов. Враги отстреливались, но в капитана уже стреляли и попадали миллион раз. Один выстрел пробил сочленение на локте, вспышка боли показалась оскорблением. Амакир выхватил болтпистолет и начал стрелять, не целясь, в ближайшие мечущиеся силуэты. Там, где очереди попадали, вспыхивали красные цветы, а там, где промахивались, разлетались облака зубчатых осколков.