Бен Каунтер - Демонический мир

На безносом лице выделялись глаза втрое больше человеческих, лишенные зрачков и имеющие красный оттенок, вместо волос у него было нечто вроде дредов из плоти. Кожа была бледного серо-голубого цвета, спереди по туловищу тянулись ряды гермафродитских грудей, стопы походили на птичьи лапы, обтянутые кожей ящерицы. Кистей рук не было, вместо них торчали длинные, зазубренные роговые когти.

Таких существ называли демонеттами, и Голгоф знал: это обманчивое имя, которое создавало впечатление, что они — уменьшенные версии чего-то более смертоносного. На самом деле это были одни из самых свирепых созданий, которых когда-либо видел Торвендис. Они убивали порчей и похотью так, как люди убивают клинками. Говорили, что демонетты — инструменты Бога Наслаждений, той же декадентской силы, которой поклонялись орды леди Харибдии. И это требовало задаться вопросом: что она тут делала?

— Мы нашли это в гареме Грика, — сказал Тарн, который привел эту необычную пленницу новому вождю Изумрудного Меча. — Другие жены пытались защитить ее. Миккрос потерял глаз.

По крови, запекшейся под его ногтями, Голгоф понял, что Тарн принял меры, чтобы ни одна из этих женщин не угрожала больше людям вождя.

— Они сказали, для чего она была нужна? Кроме очевидного.

Тарн пожал плечами.

— Они сказали, что это была любимая наложница Грика. Он держал ее за троном в этих цепях. Как домашнее животное.

— Что за человек держит демона, как животное?

— Может быть, в нем был демон. Может, он управлял им.

Голгоф поразмыслил. Инстинктивно пришла идея спросить Крона — но колдуна последний раз видели до битвы с Гриком, а потом ни разу. Кроме того, Голгофу следовало научиться жить без его советов.

Потом ему пришло в голову вот что. Демон не был ни хозяином, ни даже питомцем. Что, если это был подарок? Могло ли это означать заключение некоего пакта между Гриком и богом похоти, или даже самой леди Харибдией?

Голгоф выбежал из шатра, Тарн поспешил за ним. Он приказал трем воинам изрубить демона, если тот произнесет хотя бы звук, и направился к деревянной хижине на краю кочевого города, которую заново отстраивали после каждой миграции, чтобы там жил кабал колдунов Грика. Эти самые колдуны были взяты в плен и теперь, с отрезанными языками и кистями рук, содержались в клетках, окруженных стражей. Но принадлежности их черного чародейства должны были оставаться в хижине. Широко распространенное поверье, что тех, кто войдет в дом колдуна, постигнут несчастья, делало из нее хорошее укрытие.

Горожане прекратили свои дела, чтобы поглядеть на нового вождя. Большая часть воинов уже поклялась отдать Голгофу свои мечи и жизни, а Тарн весьма эффективно решил судьбу тех, кто этого не сделал. Грик правил дольше, чем большинство вождей, и для подавляющей доли населения Голгоф был лишь еще одним лидером, под которым они жили. В городе чувствовался страх, но и надежда. «Так оно и должно быть», — подумал Голгоф, проходя по полным людей аллеям между общими палатками воинов к низкому, выстроенному из бревен дому.

Там воняло. Это был не просто неприятный запах, но предупреждение, ибо каждый, кто был на поле боя, мог узнать смерть, когда чувствовал ее зловоние. Редкие травы подножий чернели и умирали в радиусе пятидесяти шагов от дома. Птицы здесь не пели. Смерть сочилась наружу, источаемая порчей, которую творили колдуны.

Голгоф прошел по черной, похожей на губку земле и убрал в сторону шкуру, прикрывающую дверь. Он с отвращением понял, что это была не шкура, а кожа — человеческая кожа. Внутри все было еще хуже.

Со стен свисали кожи и куски мяса — руки и бедра, подвешенные на крюках с потолка. По полу тянулись ряды голов, отмечая связки состриженных волос, на которых спали колдуны Грика. Идолы из соединенных гвоздями костей словно пародировали жертв, которых использовали для их создания, и отбрасывали странные тени на потолок и стены, покрытые запекшейся кровью, при свете свечей, которые еще тлели в глазницах.

В полу были вырезаны ямы, полные пепла — здесь колдуны угадывали будущее в языках пламени. Висящие кожи были исчерчены диаграммами сложных заклинаний на языках, на которых никто никогда не говорил. Это было место, где колдун, которого убил Голгоф, и все его сородичи — советники Грика — жили и творили свою магию. Здесь они записали свои секреты.

Голгоф вошел в комнату, сдерживая рвоту от зловония крови и гниения. В дальнем ее конце виднелась куча мусора, обрезков пергамента, колец высушенных кишок и другой дряни, которую ему не хотелось опознавать. Он разгреб ее руками, наткнулся на что-то твердое и вытащил наружу. Это была деревянная, окованная железом шкатулка. Она была заперта. Голгоф швырнул ее на пол и, когда она не открылась, отрубил крышку топором.

Внутри лежал птичий труп, сухой остов с разноцветными, похожими на драгоценности перьями. Голгоф вынул его и осмотрел из любопытства, вглядываясь в пустые глазницы черепа. Перья начали крошиться при прикосновении. На иссохшую лапу было надето золотое кольцо с нефритом. Голгоф взялся за него, и наружу выпала длинная полоска пергамента, которая была скручена внутри кольца. На ней что-то было написано тонким паучьим почерком. Похоже, чернилами служила кровь.

Голгоф посмотрел на Тарна, стоящего на пороге.

— Прочти это мне, — сказал он и протянул воину дохлую птицу и письмо. Голгоф никогда не нуждался в том, чтобы писать или читать, но Тарн мог похвастаться и этими талантами наряду с другими, более подобающими мужчине навыками. Несомненно, благодаря этому он был полезен для Грика, которому служил много лун назад, и, в любом случае, никто уже очень долго не отваживался поддразнивать его за это.

Тарн начал читать, а Голгоф слушал. Когда он закончил, Голгоф на секунду задумался.

— Собери колдунов и старейшин племени, — холодно произнес он, — и ту демоницу тоже. Закрой их здесь и убедись, что никто не сбежит. Поставь вокруг стражу из двадцати человек, которым можно доверять. Потом собери дрова для очагов, сложи вокруг и подожги это место. Пусть стража стоит, пока все и вся здесь не сгорит.

Амакир никогда не спал. Космические десантники редко этим занимались, ибо спящий человек уязвим. У них имелся сложный набор органов, которые имплантировались во время отбора и обучения, и один из них позволял отключить одну половину мозга, чтобы войти в состояние полутранса, когда разум отдыхал, но чувства сохраняли остроту. Мир вокруг ускорялся, но легчайшего ощущения угрозы или перемены в окружении было достаточно, чтобы сознание космического десантника со скоростью мысли вернулось к полной бдительности.

Именно в таком полутрансе капитан Амакир из Несущих Слово впервые услышал зов Сс’лла Ш’Карра.