Алексей Барон - Третье пришествие

Проверки, проверки и еще раз проверки. Трое суток подряд. Проверялось и перепроверялось все, что хоть как-то поддавалось контролю. Экипаж начал дремать на весу, что в условиях пониженной гравитации есть соблазн неодолимый: ни подушек, ни кроватей не требуется, чуть прикрыл глаза — и готово, отключился. В конце концов, Эдвин объявил слипинг-брейк на шесть с половиной часов. Оставшийся за дежурного Доктор-Виктор подумал и добавил еще полтора, поскольку являлся реалистом и гуманистом в одном лице. К тому же, клятву Гиппократа давал.

Сонная тишина установилась в отсеках. «Одиссей» монотонно накручивал витки у негостеприимного Марса. Каждый раз он пролетел над местом гибели базы, но там, как и следовало ожидать, ничего нового не происходило. Земля предполагала, что взрыв случился из-за нарушения герметичности баков. Почему? Да микрометеоры навредили. Это, якобы, привело к утечке и случайному смешиванию горючего с окислителем, а при спуске аппарат нагрелся. Ну и рвануло. Объяснение казалось правдоподобным. Особенно для неспециалиста. То есть, для врача.

Самоотверженно борясь с зевотой, доктор на полную мощь включил «Венгерские танцы» своего любимого Брамса. Потом активировал саморазогревающийся пакет с крепким кофе. Выпил, пососал пустую курительную трубку. И от нечего делать перевел телескоп на панорамный обзор пространства. Как ни странно, просторы Вселенной надоесть ему не успели. Вероятно, потому, что только в космосе можно по-настоящему отдохнуть от пациентов.

Затем наружный объектив повернулся к Марсу. Сначала экран зарябило от россыпи кратеров. Юго-восточнее области Сидония их до странности много. Там они нередко посажены друг на друга. Валы древних, сглаженных временем цирков испещрены более поздними, вторичными и даже третичными ударными воронками. Застывшими, равнодушными, навеки потерявшими способность дать приют живому семени. Если вообще хоть когда-то обладали такой способностью.

Доктор подумал о том, как огромна разница между Марсом и Землей, двумя соседними планетами. Но Космос един. Един и безжалостен. Пройдет всего несколько месяцев, и огромный кратер вполне может изуродовать Землю… ДВ качнул головой, отгоняя плохие мысли.

В верхней части экрана появилась ломаная линия терминатора. За ней тени сливались, образуя ночь. На Марсе она почти столь же черна, как и на обратной стороне Луны. Край планеты был заметен главным образом благодаря звездному фону. Он лишь чуть-чуть подсвечивался Фобосом, отражающим закатные лучи Солнца.

Впрочем, отражает Фобос чрезвычайно слабо. Как и все члены экипажа, ДВ проходил астрономическую подготовку и знал, что поверхность спутника бога войны покрыта слоем пыли, более черной, чем сажа.

Доктор собрался отвернуть объектив от этого сатанинского тела, но вдруг оно полыхнуло. На какие-то мгновения вокруг Фобоса возник фиолетовый ореол, по оттенкам напоминавший факел газовой горелки. Был он очень ярок, его сияние затмило окружающие звезды и лишь немногим уступало по яркости Солнцу. Полуослепший, Доктор-Виктор выплюнул трубку и на ощупь попытался найти кнопку видеозаписи. Увы, опоздал. Так же внезапно, как и возникло, пламя угасло. К Фобосу вернулся его обычный тусклый вид.

— Ты уверен? Не было ли какого-нибудь обмана зрения?

Доктор пожал плечами.

— При некоторых патологиях бывают ложные светоощущения. Так называемые фотопсии. Однако до сих пор зрение меня не подводило.

— И что же это могло быть?

— Понятия не имею.

Эдвин пощупал свой подбородок.

— Надо бы побриться.

— Не помешает, — согласился Доктор-Виктор.

— Ты никому не говорил?

— Нет.

— Правильно.

— Вот и я так решил.

— И что посоветуешь? — спросил Эдвин.

— Ничего.

— В каком смысле — ничего?

— В том смысле, что необходимо со спокойствием продолжать выполнение программы. Знаешь, чтобы кругом ни бабахало, солдат должен делать свое дело.

— Как ни в чем не бывало?

— Не совсем, конечно. Надо присматривать и за Фобосом. Вдвоем.

— Что ж, разумно.

— А я весь такой, — усмехнулся Доктор-Виктор.

— Зачем тогда в космос полетел?

— Ну кто-то же и здесь должен иметь голову на плечах.

— А вторая не помешает?

— Вторая не помешает, но не больше, — строго предупредил ДВ. — Диалог возможен только между двумя. Между тремя — это уже болтовня.

Однако через пару минут в их тайну едва не проникла эта самая третья голова.

— Послушайте, — удивленно сказал Клаус. — Я тут проверил показания приборов… Два часа назад фотометры зафиксировали скачкообразный всплеск светимости. Примерно по курсу «Одиссея».

— Да, было что-то такое, — сонно сказал Доктор-Виктор.

— А ты не заметил, что именно?

— Все случилось слишком быстро, — сообщил доктор с чисто британским искусством не лгать, но и не говорить правды.

Клаус взглянул на монитор.

— Верно. Вспышка продолжалась меньше полутора секунд.

— Да очередной метеор сгорел в атмосфере, — очень кстати вмешался Григорий. — Только и всего. Подумаешь, событие.

— Почему ты решил, что это был метеор? — спросил Клаус.

— А что же еще могло быть?

— Ладно, — сказал Эдвин, — не будем отвлекаться. Мы и так потеряли уйму времени. Между прочим, пора высаживаться. Скафандры готовы?

— Разумеется, — безмятежно ответил БД.

Через bazar он проследовал в терракотовый туннель, где отвинтил крышку переходного тамбура. Мимо проплыли Венсан и Го.

После сложных споров правительства стран-участниц проекта пришли к согласию, что именно эти двое должны сопровождать Эдвина в первой высадке землян на Марс, высадке столь же престижной, сколь и рискованной. Венсан — в качестве представителя объединенной Европы, а Го — в качестве представителя всей многомиллиардной Азии. Русские долго скандалили, но все же согласились потерпеть в обмен на право временного командования «Одиссеем». Так вот и сложился первый экипаж посадочного модуля «Sparrow».

Остающиеся члены команды висели в туннеле, держась за канат. И от этого были похожи на стаю летучих мышей с тревожными глазами.

— Эй, эй! — сказал Эдвин. — А в ходовой рубке-то кто остался?

Григорий махнул рукой.

— Да брось ты! Что там может случиться?

— Автоматика сработает в случае чего, — поддержал Клаус.

— Э, нет. Так не годится.

— Я присмотрю, — сказал Доктор-Виктор, отлепляясь от каната. — За всем присмотрю, Эдди.

Майор Клаус Кинкель удивленно поднял брови. После Эдвина старшим по званию на «Одиссее» оставался Григорий, подполковник ВВС России. Ему теперь и принадлежало право за всем присматривать. Британцев же во всем мире недолюбливают за несокрушимую уверенность в собственной правоте, чтобы они при этом не вытворяли. Впрочем, русский медведь никогда не отличался ни кастовым высокомерием, ни почтением к субординации. Он только пожал плечами и стиснул локоть Эдвина.