Вадим Денисов - Экспансия

Я, кстати, немного напрягся, узнав о такой находке.

Если вкинуть сразу всю обувь на рынок — это напрочь убьет нашу молодую обувную мастерскую Дальнего Поста: у мужиков просто не будет стимула тачать сапоги. Переключить их исключительно на детскую обувь? Она у нас всегда в недостатке, хоть и положено приказом всю старую сдавать завхозу на реставрацию. Перевести мастеров на госзаказ? Что-то не то — развратит к лешему трудовых людей такая практика.

Или же разумней выдачу новой обуви жесточайшим образом лимитировать, сохраняя спрос, нарекания, оплату и весь комплекс «покупатель-продавец»? Пищевую цепочку убить решением сверху очень легко, что не раз доказывали наши властители на Земле-1. Вот восстановить ее или вообще возродить с нуля — очень сложно. «Отбитые руки» обычно просто умываются и уходят из сферы, как правило, в «бюджет». Надо будет подумать, и не одному, — тут могут всплыть самые неожиданные моменты.

Основной же, самый главный приз, «невыкатимое» Пасхальное Яйцо этого робинзонствующего складишка — техника. Бортовой грузовичок 1937 года выпуска, еще один «Опель Блитц», но уже не бортовая «трехтонка», а модель Kfz. 305/109 — пятнисто-коричневого камуфляжного окраса механическая мастерская, причем полностью укомплектованная оборудованием и инструментом; даже ветошь для протирки есть, предусмотрены халаты, вафельные полотенца, жидкое мыло, наушники и прочие сопутствующие мелочи.

Только вот как его вытащить?

Но и это еще не все.

Кроме грузовика, скучая напротив высоких двустворчатых ворот, в темноте склада до сих пор страдают без людского общества «чуды-юды»: два полугусеничных мотоцикла высокой проходимости, разработанные и массово выпускавшиеся в Германии в годы Второй мировой войны. Это «кеттенкрады» — Kettenkrad НК 101. Поначалу их использовали как буксировщиков легких артиллерийских орудий, потом с их помощью прокладывали кабели связи, использовали в виде аэродромной техники — самолеты таскали. Любой посильный этой машинке прицеп цепляй — и таскай себе на здоровье. После войны «кеттенкрады» со сцены не ушли, остались работать в сельском и лесном хозяйстве, в почтовой службе Германии.

Интересно, а как мини-трактор «кеттенкрад» потянет?

Надо будет у Дугина спросить…

После всего этого Демченко публично заявил бургомистру, что немецких сталкеров он забирает и будет обучать их лично, в реальном совместном деле — больше никаких местечковых самостоятельных операций.

В рутину по вывозу сталкеры не полезли.

Вручив немцам заботы по обработке такого куша, эти паразиты хорошо вмазали местной самогонки типа «шнапс» и, ступая по лепесткам роз, погрузились в свою разлюбезную Шнюшу. После чего помахали дамам ручкой и под игривый гудок «туруду-риту» умчались в сторону южных рубежей.

Люблю я этих чертей.

— А ты мой ялик оценил? — Голос капитана «Нерпы» вывел меня из задумчивости.

— Что? — Я не сразу понял причину еще одной гордости Корнеева.

— На корме стоит, ну Главный, ты слепой, что ли? — всерьез обиделся мужик.

— А… Где взял? — торопливо поинтересовался я, уже полностью вернувшись в реальность. Точно, ялик, органично стоит на корме, как нормальное штатное имущество. Что, разве пароход без него был? Белый, чистый, мелкая черная надпись «Нерпа» на скуле. — Опять Эдгар подогнал?

— Да хрен там. Хотя спасжилетов он мне подкинул, и два спасательных круга, у него это добро не переводится… Кстати, на одном круге была надпись «Одиссей» на английском. А это сокровище мне Гриша Гонта добыл: на зачистке в Тортуге нашли. Пробит был. Ну мы с ребятами заклеили, зашпаклевали, покрасили — как новенький!

Ага… Вот и хорошо, вот и хорошо…

— Извини, Коля, пора мне, — протянул я руку капитану.

— Давай, Александрович, не забывай нас.

— Что ты, как можно.

Спорщики все не унимались.

Ковтонюк в предках имел немцев, немецкий учил в Белоруссии, и учил хорошо, крепко, как язык вероятного противника. Поэтому говорит на нем бодро, быстро и складно, вставляя в разговор модное «ишь» вместо «ихь». [10] Местоимение «я» (нем.). Я почти ничего не понимаю.

— Герман Янович, перескажи-ка ты мне итоги столь бурной дискуссии, — отвлек я спорщиков.

— Алексей Александрович… Вообще-то мы уже почти обо всем договорились. Сначала спорили о пути эвакуации техники. С острова будем забирать на плоту, это несложно, плот уже изготавливается. А вот дальше…

— Дальнейший гемор понятен. И что решили?

— Я предлагал бить просеку к грунтовке, это всего полкилометра — там грузить на понтон и тащить «Нерпой» к причалу.

— И что?

— Бургомистр предлагал другой вариант: пробивать просеку к Берлину.

Ульф Курцбах не выдержал и ввязался в разговор:

— Это так, я предлагал рубить аллею к замку.

— Но почему? — удивился я. — Ведь так гораздо длиннее. Сколько там, полтора километра?

— Господин Курцбах привел весьма серьезный довод, — пояснил главный инженер, не желая упускать инициативу, не забыв, однако, вежливо кивнуть бургомистру. — При столь малой свободной площади германского поселения любая свободная лесная площадка — огромная ценность сама по себе. Тем более такое уникальное по своей красоте место. Крепкий большой пятистенок с камином. Впоследствии здание на острове можно использовать подо что угодно: как детский лагерь отдыха например, как турбазу, в качестве мастерской или цеха различных видов промыслов, хотя это нерационально. Там красивые, тихие места. В самом узком месте поставим пешеходный мостик, метров тридцать. А длинную просеку можно надежно заглушить завалами.

Представляю, какой начнется спор между образованием и медициной. Климова тут же зацепится за детский дом отдыха, а заодно и базу скаутов, которую несложно поставить рядом: ребята пока вообще без помещения существуют.

Но и Зенгер можно понять. Боевые действия на арабско-африканском фронте стабильно обеспечивают ее работой, а в стационаре постоянно находятся не менее трех бойцов из египетской общины. Добавить сюда наши неизбежные текущие травмы: переломы, вывихи, ушибы, хронические и сезонные заболевания, карантины «потеряшек», не говоря уже о родовспоможении, и становится очевидным — свободных мест в медцентре очень мало. И есть устойчивая тенденция к увеличению нагрузки.

Совсем недавно по итогам долгой и нудной работы Демченко и Пашы Смирнова, старосты Дальнего Поста, были установлены контакты с вождем одного их «диких» — предводителем пакистанского монокластера генезиса пакистанской же Зоны Племен. Кластер к нам нейтрален, не друг и не враг. А вот сложные больные там имеются. Три дня назад Бероев помог им вывезти для лечения внука вождя, лежит в стационаре. Оплату обещали щедрую, по нынешним-то временам — целых три барашка. Теперь у Демченко очередная невыполнимая задача, которую он определил себе сам: я стараюсь никогда не вмешиваться в работу сталкеров — только навредишь. Идея такова — установить живой контакт с Нью-Дели. И наладить коридор, что очень сложно, практически невыполнимо.