Вячеслав Кумин - Цепная реакция

Не слишком ли это долго для путешествия армии вторжения? Ведь даже чужим наверняка требуются ремонтные базы, топливо (а его нужно как-то производить, как и в случае с пищей). Хотя, может, именно этим и объясняется задержка – все приходится тащить с собой или останавливаться у каких-то планет, чтобы запастись необходимым сырьем для продолжения пути.

Если они вообще есть и если они действительно идут…

Эта мысль не давала Иннокенту покоя. Все чаще приходилось полагаться на снотворное, чтобы просто заснуть. Иначе эти нудные, не имеющие ответа мысли просто разъедали мозг, словно какие-то черви.

«Хоть бы уж действительно поскорее началась война, – в который раз подумал Иннокент. – И неважно кого с кем: СНМ с Конфедерацией или всего человечества с Чужими… Лишь бы исчезло это состояние тягостного ожидания».

Как начальнику обороны Касабланки, контр-адмиралу Иннокенту волей неволей приходилось участвовать в заседаниях местного кабинета министров, сейчас собравшегося по поводу нарастания внутренней напряженности. Население, недовольное ухудшением экономического состояния, все чаще проявляло свое раздражение и по старой привычке выходило на улицы с протестами.

Вообще-то само по себе это к адмиралу СНМ отношения не имело, так как является исключительно проблемой планетарных властей, они должны ее решать. Но существовал небольшой нюанс. Так как предполагалось, что марши протеста дело рук агентов разведслужб Конфедерации, то это автоматически становилось проблемой обороноспособности системы, а значит, становилось зоной ответственности Иннокента.

– Ситуация в экономике настолько плоха? – спросил Каин.

– Эмбарго со стороны Конфедерации и метрополий делают свое дело, – кивнул президент Касабланки Джуд Блэлок. – Контрабандные поставки и обмен продукцией между мирами СНМ, увы, положения не спасает. Все переводится на военные рельсы. Ужесточена трудовая дисциплина, и… эти повальные аресты.

Президент бросил взгляд в сторону присутствующего на заседании директора местного отделения КФБ.

– Без них никак, – тут же поднял голову представитель КФБ, Давид Сукерман. – Если мы не будем проводить отлов смутьянов, обстановка с дисциплиной и общественным спокойствием станет еще хуже. Тут уже до откровенного саботажа недалеко. Нам это надо?

– Но эта атмосфера страха тоже не прибавляет людям желания работать. Она подрывает саму веру в Союз.

– Значит заставим. Работа в любом случае должна быть выполнена. Что касается веры… как только победим, отстоим независимость СНМ, все вернется на круги своя, вернется и вера.

– Вы все никак не напали на след организаторов? – спросил Каин у Сукермана.

– Увы… они очень хорошо законспирированы. Нам удается отследить нить управления до среднего звена, главарей ячейки в пятнадцать-двадцать активных членов, и дальше след обрывается. Кукловоды остаются в тени.

– В этом замешаны семьи? Те, кто потерял почти все с нашей победой на выборах?

– Конечно, они с удовольствием ставят нам палки в колеса, но, как показывают допросы, они тоже марионетки.

– Может, и нет никакого единого центра? – высказал сомнение президент.

Каин взглянул на Блэлока и сказал:

– Хотелось бы, но боюсь, сэр, против нас играют нашими же методами.

– Да, очень похоже.

– Почему не можете отследить головной центр? – продолжал допытываться Каин. – Почему обрываются связи на среднем звене? Ментоблок?

– Все много проще, – улыбнулся руководитель местного отделения КФБ. – Хотя определенная работа на уровне сознания, конечно, имеется, иначе у них не было бы так много агентов. Люди не дураки и прекрасно знают, что мы с ними боремся… Потом, они очень редко встречаются со своими непосредственными боссами. Основную массу приказов получают информационными пакетами. А когда встречаются лично, то боссы скрывают свои лица под обыкновенными масками. Просто, но надежно. В итоге никто просто не может их описать.

– Мн-да…

Давид Сукерман получил сообщение от своего помощника и сказал:

– Ну вот, опять… новая демонстрация. Господин президент, отдайте приказ на жесткий разгон толпы, пока они еще не заполонили всю площадь. Нужно подавить в зародыше… И вообще пора уже воздействовать на рядовых демонстрантов.

– Не могу… Если сделать это, может пролиться кровь. Господин адмирал прав, против нас играют нашими же методами, и у нас самих против этого метода нет эффективного оружия. Стоит нам проявить насилие, и все – доверие народа будет окончательно потеряно. Я хочу избежать этого всеми силами. Я уже молчу о принятии репрессивных мерах к обычным демонстрантам.

– Господин адмирал? – обратился к Иннокенту Давид Сукерман. – Вы тоже против разгона?

Каин нахмурился. Глава местного отделения КФБ апеллировал к нему, зная, что в предвоенных условиях мнение командующего обороной становится решающим, но все еще не главным. Но Каин не смог пойти на разгон.

– Господин президент прав… нам нужна хоть какая-то лояльность со стороны людей. Это очень пригодится, когда конфедераты станут атаковать… В вооруженных силах служат обычные люди, чьи братья, сестры и даже родители возможно находятся среди негодующих. Как они станут сражаться зная что их родных побили на акции протеста, а то и вовсе арестовали? Лучше напрягите пропагандистский отдел, и пусть эти демонстрации сыграют нам на руку. Оберните поражение в победу.

– Ясно, – сухо ответил комитетчик.

Шум за окном действительно стал нарастать, и члены правительства, а также приглашенные люди стали подходить к окну вслед за президентом.

– Пожалуй, это самая масштабная акция на сегодняшний день, – обеспокоено проронил Джуд Блэлок.

– Да, тысяч десять будет.

– Мы собирали в пять-семь раз больше, – хмыкнул Кэрри Элвис, бывший главный политтехнолог, а ныне отвечавший за пропаганду. – А это так, мелочь.

– Это так, но и эти десять тысяч невероятно много, если учесть, какому прессингу подвергаются все участники со стороны КФБ… семьи со своими штрафами и увольнениями наших активистов просто любители…

Народ продолжал митинговать, выкрикивая какие-то глупые политические лозунги вроде «Верните политические свободы!» и различные требования: «Свободу политическим заключенным!», размахивая флагами и транспарантами с теми же лозунгами и требованиями. Полицейские, облаченные по усиленному варианту, сопровождали демонстрантов, готовые в любой момент пойти на разгон. Спецсредства для этого были у них под рукой.

– Как все похоже, – невесело усмехнулся Иннокент. – Даже стилистика…

– Вконец обнаглели… – бурчал кто-то.

Накал страстей увеличивался, часть демонстрантов, скрывающих лица под повязками, стала провоцировать полицейское оцепление.