Василий Орехов - Клеймо зоны

Нет, но дурное-то предчувствие — вот оно. Никуда не делось.

— Дышать можно? — осведомился Рентген.

Хемуль с интересом уставился на него, словно впервые увидел. А мы шутник, оказывается. Дышать ему, клоуну. Видали? В Зоне вообще лучше дышать через раз, и всякой сопле это стоит запомнить с самого начала. А то вот так вдохнешь разок-другой без команды, а на третий, глядишь, уже арфа в руках, кругом облака клубятся и авиалайнеры так и шмыгают. Такие вот клоуны, любители искрометно пошутить, Зону долго не топчут. Они все ставят под сомнение, иронизируют над ведущим, лично хотят все проверить, пощупать, потрогать. Без спросу суют руки туда, куда слепая собака хрен не сунет. Лежит потом такой оптимист возле какой-нибудь сработавшей ловушки, укороченный на голову, и недоумевает, за что ему такое невезение — видать, проводник плохой попался…

— Нет! — отрезал Хемуль. — Нельзя. — Хотел закрепить команду парой трехэтажных матерных загибов, но не стал, опасаясь увлечься и пропустить какие-нибудь важные изменения в окружающем пространстве. Лишь добавил коротко: «Замри, сволочь» — и продолжил тщательно прислушиваться к дурному предчувствию.

— Да ладно, старшой! — покровительственно хмыкнул Рентген, знающий о людях буквально все. — Нет же тут ничего!

Он резво присел, сгреб пригоршню гравия из засыпки полотна — так быстро, что ведущий не успел даже рта раскрыть — и метнул вперед, прямо перед собой, словно горсть маркеров.

— Ложись! — заорал Хемуль и сам рухнул где стоял, вжался в землю, проклиная про себя тупого салагу. Если там контактная пара затаилась или, не приведи господи, жарка спит… Запечется Рентген, что твоя курица-гриль, до хрустящей корочки. Но это еще полбеды, за собственную глупость каждый отвечает сам. Идиотов не жалко. Плохо, что до остальных тоже достать может запросто…

— Вставайте. Чисто тут, хватит дрожать уже. — В голосе Рентгена явственно звучала насмешка. — Штаны-то сухие?

Хемуль медленно, с перекошенным от ярости лицом поднимался с земли. Обернувшись, парень смотрел на него от железнодорожной насыпи с едва заметной ухмылкой. Что, мол, старшой, рискнешь подойти ко мне, чтобы немедленно двинуть в морду? Думаешь, я не понимаю, для чего ты меня вперед выслал? Да потому что сам идти ссышь, места тут опасные. Разумеется, Рентген отчетливо понимал, что за такую борзоту все равно схлопочет — не сейчас, так потом, как только они выберутся на участок, достаточно безопасный для того, чтобы ведущий осмелился приблизиться к молодому на расстояние вытянутой руки. Однако именно так, насколько подсказывал его дворовый опыт, в криминальных мужских коллективах и зарабатывается необходимый авторитет, если не хватает физической мощи и бойцовской подготовки — силой духа. Не верь, не бойся, не проси! Эти вон гаврики за спиной ведущего и так, безо всякой борзоты, то и дело получают по мордасам, потому что регулярно делают что-нибудь неправильно. А теперь они разнесут по всему Чернобылю-4, что Рентген на маршруте технично поставил на место самого Хемуля, и будут Рентгену дополнительные почет и уважуха, в результате чего он выйдет на более крутые заказы и сам потом станет формировать собственную команду молодняка. Что касается морды, которая пострадает на ближайшем привале, то и ничего страшного. Заживет как-нибудь. Он в свое время, помнится, еще и не таких люлей отхватывал. Один раз его вообще били без всяких ограничений, реально замочить хотели, втоптать в асфальт. Это, правда, давно было, еще до Зоны…

Ведущий тем временем привстал на одно колено, да так и остался почему-то. Ненависть медленно сползала с его физиономии, уступая место суровой сосредоточенности. Рентген успел даже возликовать на долю секунды — кажется, старый волк покорно стерпел пощечину и пытается сделать вид, что ничегошеньки не произошло, чтобы не потерять лица! Однако еще через мгновение он понял, что Хемуль не отрываясь смотрит мимо него — на железнодорожную насыпь, и ощутил, как от хребта к затылку начинают стремительно карабкаться полчища ледяных мурашек.

— Медленно, — тихо и отчетливо проговорил ветеран. — Очень медленно повернись и замри. И смотри туда во все глаза. Секи, чтобы по сторонам ничего не зашевелилось. Зашевелится — сразу кричи.

Обернувшись — очень, очень медленно, как и было предписано, — парень дрогнул. Физиономия его от ужаса побледнела столь стремительно, словно температура вокруг разом упала на несколько десятков градусов.

Неподалеку от Рентгена в воздухе висел кусок гравия. Один из тех камешков, что бросил глупый молокосос, замер в полутора метрах над землей. Остальные уже давно раскатились по траве, а этот вот чего-то замешкался.

— Ч-чего… это? — только и сумел выдавить молодой.

— Засохни, плесень!..

Камешек как будто только и ждал, чтобы все обратили на него внимание. Он тут же начал падать — неторопливо, словно капля густого меда, тянущаяся с ложки. Ему потребовалось не меньше полуминуты, чтобы коснуться земли, и все это время группа сталкеров зачарованно наблюдала за ним. Наконец камень упал и лениво покатился по рыжей траве — совершенно беззвучно и уже с нормальной скоростью. За спиной глухо щелкнуло — возникло такое ощущение, будто где-то совсем рядом невидимка неумело передернул автоматный затвор. Ведомые нервно дернулись на звук, Хемуль быстро оглянулся и снова уставился на камень, беззвучно шевеля губами, словно решая в уме сложную головоломку. С такой штукой он столкнулся впервые.

— Почувствуешь боль или жар — падай на спину, — отрывисто скомандовал ведущий. — Сразу. Не вздумай шевелить мозгами, понял? У тебя их все равно нет. Про рельс — забудь, нет его.

Рентген с трудом кивнул. Прошептал:

— Не чувствую. Все… все нормально…

Нет, все-таки не зря Хемуль не доверял железной дороге. Неспроста она тут лежит столько лет, а рельсы даже не потемнели. Опять Зона пошутила, а чувство юмора у нее весьма своеобразное.

Лучше было бы обойти подозрительную железнодорожную ветку. Да вот только выбора особого нет. Ломиться через Агропром категорически стрёмно, туда в последнее время опасно часто захаживают химеры, а на маршруте — прорва ловушек после недавнего выброса. И через Свалку огибать мало удовольствия: утром какие-то отморозки устроили на Периметре настоящую войну, и теперь голубые каски стоят на ушах, усилив патрулирование до предела. Нагнали бронетехники, вертолеты носятся, как пчелы над клевером. Говорят, кто-то из солидных засранцев — то ли «Долг», то ли «Свобода» — устроил очередной масштабный прорыв Периметра с боем курантов и фейерверками: перебрасывали за первую линию обороны оружие, бойцов и припасы. Давно уже такого шума не было.