Ник Ким - Примархи

Последняя ведьма из шабаша соскользнула с его меча, оставив полосу чужацкой крови на клинке. Несмотря на ее смерть и медленное затухание шторма, Бион Хенрикос знал, что он покойник.

Из шести тысяч ветеранов, которых он повел в темноту, осталось едва восемь сотен. Они окружили Железнорукого, раненый полковник Салазариан стойко бился рядом с ним, несмотря на кровь в легких. Армейский командир прищурился одним глазом — второй был выбит эльдарским ножом — и понял, что они побеждены.

Впервые за час Салазариан перестал выкрикивать приказы своим людям.

Хенрикос понял его внезапный фатализм.

— Вы вернули нам достоинство и честь, — сказал полковник, — и я благодарен вам за это, милорд.

Пронзительный вой. Стремительное перемещение воздуха и брызги горячей жидкости на его лице сказали Хенрикосу, что старик мертв раньше, чем он увидел зияющее отверстие в груди ветерана.

Салазариан повалился с застывшими глазами на руки Железнорукому, который бережно опустил его на землю.

Шторм убывал, но его мрак рассеивался медленно. Братья не доберутся до него вовремя. Люди гибли в большом количестве, так как эльдары дрались до последнего. Они тоже умирали, но не собирались делать это одни. Ксеносы хотели голову космодесантника. Они хотели Биона Хенрикоса.

— За Горгона! — закричал он, оставив свой медузанский клинок в земле, чтобы извлечь болт-пистолет. Снаряды разлетелись веером, оставляя в воздухе огненный след дульной вспышки. Они поразили чужих, и те умерли в агонии. Выстрел в голову сразил командира, чья сабля выглядела такой же стремительной, как и ее хозяин.

— За Гор…

Что-то поразило Хенрикоса в шею, возможно сюрикен из эльдарского энергетического арбалета. Он захрипел, чувствуя, как она горит. Полсекунды спустя его бедро пробил лазерный луч. Он зашатался, с его изуродованной руки упал боевой щит. Сержант попытался зажать рану на горле обрубком кисти, но бесполезно. Следующий луч пронзил его тело где-то между грудью и плечом. Упав на одно колено, Хенрикос выпустил неприцельную очередь.

На его ретинальном дисплее ярко и настойчиво горели предупредительные символы. Он сорвал шлем, чтобы избавиться от них.

Закрыв глаза, Хенрикос приготовился к концу. Его плеча коснулась рука, и он снова открыл их.

— Для тебя война еще не закончилась, Железнорукий, — сказал голос из льда и пламени.

Гигант перед Бионом Хенрикосом был облачен в угольно-черный доспех. Его мощные руки мерцали блестящим серебром, которое струилась подобно ртути. Каменные глаза сурово рассматривали его, а молот в руке мог расколоть горы.

Феррус Манус вернулся и эльдары бежали.

— Шторм закончился, брат, — сказал примарх и протянул руку. — А теперь стань со мной, чтобы увидеть его конец.

Хенрикос услышал, как приближается остальной Легион сквозь пламя и дым битвы.

Сантар и Морлоки оказались первыми рядом с примархом. Им трудно было сдержать радость при виде Отца. Их болтеры и клинки ликовали.

Узел пал быстро, хотя многое из того что произошло, размылось для Хенрикоса. Он отнес Салазариана к своим позициям. Вместе с ним вернулись едва три сотни ветеранов.

Позже их почтят за роль в битве и признают приемными сыновьями Медузы. Они станут первыми воинами Цепной Вуали, ее капитанами, и живым доказательством того факта, что с этого дня не всякая плоть слаба.

Сантар нашел Горгона на краю поля битвы, стоящего над Бионом Хенрикосом.

Вернув тело полковника Салазариана, сержант потерял сознание от своих ран.

— Он выживет, — сказал Горгон, — но ему понадобится больше аугметики.

— Это его право. Железные Отцы присмотрят за ним, — ответил Сантар. — Я собирался наказать его за критику Железной Веры.

— Ты по-прежнему должен сделать это.

Сантар задумался над этим, но его отвлекли другие мысли.

— Что случилось?

— Это не имеет значения, — тихо сказал Феррус. Его настроение неожиданно ожесточилось, и он встретился с вопрошающим взглядом Первого капитана. — И ничего не изменит.

Примарх подозвал одного из легионеров и тот установил на земле гололитический проектор. Железные Руки получили сообщение, что Саламандры обнаружили второй «основной» узел в джунглях. После победы в пустыне, Феррус решил встретиться с братом.

— Мы уходим? — спросил Сантар, когда гололит ожил зернистым конусом серого света.

— Да. Собери Морлоков и скажи им, что мы направляемся в джунгли. — Тонкая улыбка выдала радость примарха. — Мой брат нуждается в нас.

Когда Феррус начал переговоры с Вулканом, Сантар выполнил приказ, но, несмотря на возвращения повелителя, он не мог избавиться от чувства, что не все в порядке. Все, что случилось за время отсутствия Горгона оставило неизгладимый след, который отразится в будущем. Возможно, в будущем каждого из них.

Окостеневшие дороги, которые вели из их защищенного святилища, были небезопасны, но другого выбора не было. Частичка злобного сознания, которое проникла в псевдомир Латсариала была мертва, убитая Горгоном.

Пройдут тысячелетия, прежде чем оно сможет вернуться.

Латсариал пошатывался, и Прорицатель помогал ему идти. Невежественное существо, которое он пытался спасти, ранило его. Отчаяние и мука вытекали из него психическим потоком, который привлечет других хищников. Им необходимо быстро найти безопасное место.

— Я потерпел неудачу, — простонал он, полностью опустошенный. — Я позволил начаться войне, которая обескровит нашу и так малочисленную расу.

Внимание Прорицателя сосредоточилось на паутине вокруг них. Его чувства реагировали на любую трещину, любой на вид незначительный разлом. Многие суб-миры уже были поглощены и еще больше ждет то же самое, когда начнется война, которую Латсариал так старался предотвратить.

Это было неизбежно, и поэтому настроение Прорицателя было оптимистичным.

— Ты не мог предотвратить эту войну, — сказал он, открывая новый канал в костяной дороге, которым редко ходили и поэтому он был безопасен. — Исцеляющее место близко.

Латсариал не ответил. Провидец был безутешен.

— Люди близоруки, — сказал Прорицатель. — Даже те, кто считает себя великими, как Горгон. Его железные ноги прикованы к его судьбе и смерти.

— Но он приговаривает не одного себя, но галактику. Ту, которой предназначено гореть в огне.

Холодный свет омыл их, когда они, наконец, нашли исцеляющее место. Прорицатель посадил Латсариала на плиту из кости и предложил ему отдохнуть.

Когда другой провидец уснул, Прорицатель вернулся к своему видению будущего. Трижды он видел, как раскрывается одна и та же вероятность. Это, само по себе, было поразительно.

— Есть надежда, — пробормотал он. — В империи Боевого Царя, он объявит наследника. Даже если Горгон погибнет и не примет во внимание наше предупреждение, есть другой, кто выслушает, тот, кто сбился с пути.