Алексей Декань - Силуэты

– Может их взяли в заложники? – предположил Глеб.

– Не похоже на то, – отозвался Данил продолжая всматриваться в автомобили, – там есть несколько военных, но не во всех машинах. Ни к кому из наших не приставили оружие, никто им не угрожает. Судя по всему они там находятся добровольно.

– Или им промыли мозги, так что они перестали соображать где находятся, – добавил недоверчивым голосом Глеб.

Девушка в военной форме серого цвета ехала в кабине автомобиля, на крыше которого подмигивал проблесковый маячок синего цвета. В зеркале заднего вида хорошо просматривалась вся колонна военных автомобилей.

Девушка посмотрела на небольшой прибор на своем поясе. Лампочка мигала красным, а назойливый звуковой сигнал оповещал о том что в радиусе 200 метров кто-то активно использует бионическую энергию. Лена приказала водителю остановиться и на ходу выпрыгнула из автомобиля на потрескавшийся асфальт. Вся колонна не глуша моторы остановилась, готовая по первому же приказу продолжить движение. Девушка неспеша обвела взглядом густую заросль соснового леса стеной возвышавшегося у края дороги, и двинулась к обочине.

Распластавшиеся на земле Глеб и Данил, затаив дыхание, с опаской наблюдали как девушка в военной форме пристально всматривается в зазоры между деревьями.

– Давайте не будем играть в прятки, – заговорила она, – я знаю что вы здесь. Не вынуждайте меня тратить время и сканировать местность тепловизорами. У вас нет никаких поводов опасаться меня. Пусть эти устрашающего вида грузовики не пугают вас. Это всего лишь временное средство передвижения необходимое чтобы доставить вас к трапу самолета, где вас уже ожидает горячий ужин и прохладительные напитки. Ваши товарищи в полной безопасности. И вы, если перестанете играть в прятки, сможете к ним присоединится.

При звуке голоса девушки пальцы Глеба непроизвольно разжались и он, роняя пистолет на землю, медленно поднялся во весь рост и осторожными шагами пошел в направлении к девушке в военной форме. Данил последовал его примеру, а за тем и все остальные студенты начали покидать свои укрытия. Словно одичавшие в суровом лесу аборигены, студенты шли к колонне грузовиков. Они очень устали и предложенный горячий ужин показался превосходным вознаграждением за пережитые часы ада. Девушка в серой военной форме улыбаясь помогла им взобраться в один из грузовиков. Колонна продолжила движение, и ни один из студентов так и не поинтересовался, куда же их все таки везут и что будет с ними по прибытии.

Солнце исчезало за горизонтом, оставляя тусклое отражение на зеркальной поверхности воды. Бесконечно долгий день, унесший с собой множество жизней и доставивший Спикеру столько хлопот, подходил к концу. Всё, даже самые большие неприятности, рано или поздно тонут в водах воспоминаний. Этот факт приносил утешение. Оранжевый диск солнца растворялся в озере, словно песочное печенье опущенное в чашку с душистым чаем.

Спикер смотрел вдаль сквозь горизонт, и на лице его гуляла задумчивая улыбка. Много лет он играл в эту игру. Но когда пришло время подсчитывать заработанные трофеи, Спикер осознал что остался ни с чем. Единственный дар, которым наделила его судьба, был его сын. Сын, все эти годы смиренно несший клеймо изгоя и калеки. Пытаясь защитить Петю, Спикеру не раз приходилось предавать его. А может он действительно, на самом деле, все эти годы обманывал себя, искренне веря в то что желает для сына лучшего. Быть может стоило пойти против системы, бросить корпорации вызов не боясь последствий? Может тогда бы ему удалось сохранить свою семью, хоть и на короткое время. Не однократно подобные мысли посещали Спикера, но он не являлся излишне меланхоличной натурой, поэтому не имел склонность подолгу жалеть себя и терзаться в раскаяниях. Что сделано, то сделано. По крайней мере в этот раз он сделал все необходимое чтобы защитить сына, пусть и чужими руками. Вряд ли Петя когда либо оценит этот поступок, скорее еще больше станет презирать своего непутевого отца, которого никогда не было рядом. Но Спикер не мог поступить по-другому. Поручить Гальцеву защищать Петю был единственно-возможный вариант. Никто не знает о существовании сына Спикера. Петя носил материнскую фамилию и Спикер приложил все усилия чтобы его с сыном ни связывали никакие нити.

И теперь, когда о главном он позаботился, можно было расслабится в ожидании. Корпорация наверняка уже вычислила его местонахождение и в любое мгновение его могут схватить. Спикер был готов к этому. Он не собирался сопротивляться. Он не был самоубийцей. Единственная причина почему он противостал Чистильщикам, взявшим в облаву его кабинет, было опасение за жизнь Пети. Теперь же, когда Петя находился на неизвестном от отца расстоянии, Спикер был готов принять предложение президента корпорации. Наверняка его накажут за неповиновение и бунт, но жизнь сохранят, а этого для Спикера было более чем достаточно. Он, в далеком прошлом неоднократно бросаясь под пули и вытаскивая товарищей из обстрелянного напалмом горящего леса, научился ценить жизнь. Жизнь была вполне приемлемой ценой того чтобы, стиснув зубы, продолжать эту навязанную корпорацией игру.

Боковым зрением он заметил как со всех сторон его обступили люди в черной спецодежде. Помня недавнюю взбучку, которую они получили от Спикера, Чистильщики благоразумно держали дистанцию. Выстрелов в спину не последовало, из чего Спикер убедился, что его догадки оказались верными. Корпорация по прежнему нуждается в нем, и по возможности постарается заполучить его живым. Что ж, они получат его. Но перед тем как его облекут в водолазку, это серый саван покорности, голову побреют наголо, а мозг напичкают неизвестными препаратами ломающими психику, у него осталось одно незавершенное дело. Наверняка, там в секретных лабораториях корпорации его будут допрашивать пытаясь по крупицам вытащить из его разума всевозможную информацию. Спикер умел терпеть пытки, но зная методы корпорации он не сомневался что у них есть способ как выудить информацию даже из такого крепкого орешка как он. Спикер не в коем случаи не мог позволить чтобы они разузнали о Пете.

Он посмотрел на багровое небо по которому плыли рваные хлопья облаков. Такими же беспорядочными клочьями являлись его немногочисленные воспоминания о сыне. Но это были те воспоминания, которые помогали ему сохранить в себе крупицу человечности. Эти воспоминания были его тайным сокровищем к которому он никого в своей жизни не подпускал. "Я не могу позволить чтобы корпорация добралась до этих воспоминаний и трепанировала, словно дохлую лягушку, подробности жизни моего сына".