Алексей Декань - Силуэты

Он подошел к ветхому столу и положил на него руку, из-за чего тот начал покачиваться. Грязная скатерть, пару чашек с недопитым кофе. И эти причудливые головные уборы. На столе их было два. Громоздкие и грубо обработанные они более смахивали на бесформенные котелки, в которых пещерные люди варили похлебку. Но в том, что это были именно головные уборы никто не сомневался.

Неподалеку, возле перевернутого кресла лежало застывшее в агонии тело юноши. Рука мертвой хваткой вцепилась в ножку кресла, словно парень в последнее мгновение попытался спастись прикрывшись предметом мебели как щитом. Выпученные глаз, полные боли и ужаса. Голову подобно терновому венку венчал шлем, такой же как те, что лежали на столе.

Артур Машемедзянов, он же Маша, скончался, смотря своему убийце в глаза.

Пару дней назад Гальцеву пришлось лицезреть картину до боли похожую, когда в Солиниковском переулке было обнаружено тело Константина Ветрова. Кличка – Кроль.

"Кардиостимулятор значит" – ни к кому конкретно не обращаясь процедил сквозь зубы следователь.

В комнату быстрым шагом вошел лейтенант. Переступая через суетящихся на полу следователей, он начал пробираться к Гальцеву. По пути он задел головой подвешенные к люстре колокольчики и комнату наполнила мелодичная трель востока.

– Мы нашли второго. – отрапортовал он.

– Надо же, так быстро, – удивился следователь, – подготовьте все. Через пятнадцать минут я буду в отделении для допроса.

Лейтенант нервно перебирался с ноги на ногу.

– Какие-то проблемы?

Лейтенант неуверенно ответил:

– Нет… в общем… Его везут не в участок.

– Да ну? – следователь удивленно приподнял брови, – и куда же? Надеюсь, не в морг?

– Нет, - парировал тот, – он в реанимации. Произошло ДТП.

Он почувствовал как кто-то нетерпеливо трясет его за плечо, аккуратно, но очень уверенно.

Ему не хотелось открывать глаза. Обезболивающее позволило ему погрузится в забытье, где боль была почти не ощутима. Теперь же боль возвращалась. Нестерпимая, она подобно пламени огня вспыхнула в грудной клетке и распространилась по всему телу. Он изогнулся и стиснул зубы, подавляя вскрик.

Зрение постепенно сфокусировалось, и перед собой он увидел высокий силуэт человека одетого толи в плащ, толи в пальто.

Тот склонился над лежащем на койке парнем и произнес в самое ухо:

– Ну здравствуй Петя.

– Кто вы? – прошептал Петр. Приступ боли снова пронзил его тело, и он поморщился.

– Меня зовут Евгений Гальцев. Я веду расследование вашего дела.

– Что вам нужно? – спросил юноша настолько тихо, что следователю пришлось податься вперед, чтоб расслышать.

Гальцев кинул беглый взгляд на кисти рук парня. Искореженные, неестественно скрюченные пальцы. Наверняка по этой причине он получил кличку Креветка.

Перед ним лежал человек ответственный за несколько смертей. Человек, который возможно хладнокровно убил ректора и позже всех своих соучастников. По крайней мере все имеющиеся улики указывали на это. Слишком явные улики.

Петр закрыл глаза, и Гальцев испугался, что тот потеряет сознание. Но Креветка начал медленно декламировать:

– "Я Господь, Который сотворил все, один распростер небеса и Своею силою разостлал землю, Который делает ничтожными знамения лжепророков и обнаруживает безумие волшебников, мудрецов прогоняет назад и знание их делает глупостью"

Следователь терпеливо ждал, пока тот закончит цитату.

Петр открыл глаза и с искренним сожалением в голосе произнес:

– Я думал, что мог предвидеть… я ошибся. Меня использовали. Всех нас… Я пуст… Они поверили мне. Думали что я пророк, а я… лжец, и марионетка. Теперь Кроль и Маша мертвы.

– Расскажи мне все подробно. – успокаивающим голосом проговорил следователь, – Начни с того момента как вы трое задумали побег и убийство Ректора.

Глаза Петра расширились. Он попытался привстать, но тело его не было согласно с подобным обращением, и он снова распластался на койке.

– Четверо! – истерическим голосом прокричал он, умоляюще глядя на следователя, – Нас всегда было четверо!

Четыре стороны света. Четыре угла квадрата Малевича с одной на всех черной душой. Подобно четырехлицему херувиму явившегося пророку Иезекиилю, наш квартет являл собой один сплоченный организм с четырьмя индивидуальными гранями подсознания. Каждый был по-своему незаменим, каждый уникален и единственный в своем роде. Каждый считал себя выше других живущих существ, так как верил в свое предопределение и великое предназначение – изменить мир не пренебрегая при этом никакими жертвами и методами. Такими людьми били Македонский, Чингисхан, Гитлер и другие тираны воспринимавшие все человечество как инструменты обихода, а мир как песочницу в которой беззаботно резвятся неприкосновенные дети царской крови.

Много времени и усилий было потрачено на то чтобы воссоздать для них эту песочницу, чтобы резвясь в ней они научились быть хладнокровными и расчетливыми архитекторами вершащими судьбы других людей. Было много претендентов, и признаюсь честно, ошибок было гораздо больше чем результата. Мое самое большое заблуждение заключалось в том что им можно привить подобные идеи через учителей. Это было ошибкой, так как эти молодые люди являли собой род бунтарский и непокорный, имеющий свою философию и представление мироздания. Им было проще принять точку зрения друг друга чем снизойти на то чтобы воспринимать за авторитет идеи преподавателей.

Но я придумал способ использовать это против них же самих. Мне нужно было воздвигнуть пророка из среды их. Имея вид исковерканного жизнью мученика, Петя подходил на эту роль как никто другой. К Креветке часто прислушивались, его идеи принимались с энтузиазмом, а его способность предрекать будущее повергала окружающих в трепет и вызывала уважение ровесников.

Со временем даже Петя поверил в свою уникальность и одаренность. Он никому не рассказывал свой секрет: иногда к нему прилетала птичка в форме голубки, вороны или попугая которую никто кроме него не видел. Именно эта птичка и шептала ему тайны и открывала будущее.

На самом же деле Петя был врожденным инвалидом не имеющим никаких уникальных способностей, что делало его идеальным кандидатом. Будь у Пети хоть какие-то способности он бы мог принести больше вреда чем пользы для моего дела. А я нуждался в кандидате полностью предсказуемом, которым можно бы было с легкостью манипулировать и влиять на его разум не опасаясь за последствия.