Александр Афанасьев - У кладезя бездны

— Он там, там, рас — зачастил полицейский — там! Он пришел днем с другой стороны, люди видели, что он пошел с товаром к торговцу Доронго!

— Меня не интересует это. Он — там?

Впереди — что-то упало, кто-то закричал и тут же рвануло. Граната!

— А!!! Анига ку есель! [32] Нехорошее ругательство. Садись на мое место! Поехали!

Командир группы выскочил из машины, сунулся в кузов пикапа — там, под ногами был упакован гранатомет Бункерфауст с двумя зарядами к нему. Из всех — только он один умел пользоваться этим страшным оружием, остальные — дошли только до разных вариантов Панцерфаустов-44 и Базук, применить которые могла и обезьяна.

У дома — резко простучала очередь из германского автомата. По небу — полоснули трассеры, рванула еще одна граната.

Пикап резко, почти на месте развернулся, едва не выбросив его из кузова. Он прицелился по дому, где засел итальянец, выстрелил. Шаровая молния полетела к дому, провалилась в окно — а через секунду тяжко, низко громыхнуло и яркое пламя плеснуло разом из всех окон второго этажа, осветив разбросанные на асфальте тела.

— Анига ку есель! — заорал разъяренный командир.

Ослепительный луч прожектора осветил улицу — тяжко бухтя дизелем со стороны центра, где были полицейские казармы — пер германский бронетранспортер Лухс, устаревший по европейским меркам — но вполне пригодный для службы здесь. Следом за ним — шел тяжелый Магирус с солдатами…

— Дхука сеехо! Ха нага хоримаанин! [33] Лечь на землю! Не сопротивляться! (сомалика) — громыхнул мегафон над улицей

Командир группы хотел так и сделать — он совершенно не хотел сражаться с местными полицейскими, а тем более — с солдатами Рейхсвера из стоящего тут гарнизона. Но тут — какой-то идиот из тех, кто чудом остался в живых в этой гребаной переделке, явно кто-то из новичков, из тех, кого прислало племя, род Генерала — подхватил автомат и сдуру долбанул по прожектору, по надвигающейся из темноты машине. Немцы в таких случаях поступали просто и особо не раздумывая — прожектор на бронетранспортере погас, разбитый пулями — и тут же забухал, застучал «отбойный молоток» — приводящая любых повстанцев в ужас скорострельная тридцатимиллиметровая пушка Маузер. [34] О том, что в нашем мире на Лухсе стоит 20 мм пушка — автору известно. Ночью — это было похоже на дискотеку — при каждом выстреле из ствола рвалось пламя, снаряды летели, рвались на стенах, рикошетили, рассыпались огненными искрами. Моментально вспыхнула оставленная у дороги машина, потом еще одна. Бросив автомат, обезумев от страха, командир метнулся вправо — но нарвался на стену — и через секунду на ней рванул осколочно-фугасный снаряд, разбив ему голову как гнилой арбуз. На дорогу — прыгали абиссинские солдаты, стреляли на ходу, перебегая по улице от укрытия к укрытию. У немцев, которые были их офицерами и инструкторами они хорошо научились одному — пленных не брать.

Ночная перестрелка в городе, закончившаяся вмешательством солдат рейхсвера все еще была темой для пересудов — африканцы мало что любят так же, как потрепать языками — но горячая новость уже не была столь горячей и ее заслонили другие. Вчера — один человек из племени баджун, расторговавшись на рынке, пришел домой и застал свою молодую жену прямо на земле, за домом, в объятьях молодого человека, причем человек этот был из племени Тумал, которое среди «правильных» племени и племенных групп считается неприкасаемым. Воспылав гневом, обманутый муж достал нож и ударил ножом свою жену, а вот проклятого тумала зарезать не успел — потому что у него оказался пистолет. Из пистолета — тумал застрелил не только разъяренного мужа, но и старшую из его жен, которая видимо, наблюдала за происходящим из дома, а когда началось — выскочила чтобы помочь. Разъяренные произошедшей две ночи назад сильной перестрелкой, местные полицейские явились на место очень быстро, и с ними был германский полицейский офицер, который как раз приехал навести порядок и дознаться до правды в деле о перестрелке на Берлинерштрассе — но тумал успел сбежать. Теперь — неверная супруга лежала в больнице, при смерти, а двое в гробу, полицейские с тем самым немцем направились туда, где проживали старейшины тумалов — но те лишь пожали плечами и сказали, что не знают, о чем вообще идет речь. Теперь — дело шло к кровной мести, которые должны были устроить родственники убитого рогоносца — но сделать это было не так то просто, потому что до имени любовника так пока и не дознались, а германский офицер вряд ли бы понял души прекрасные порывы баджунов и мог приказать всех расстрелять даже без суда, как пойманных на месте преступления. Тем для обсуждения было предостаточно — начиная от того, что все женщины… понятно кто и заканчивая тем, что неплохо бы и самому купить пистолет, как раз на такой вот случай. Германцы насторожились, приняли к сведению происходящее — и теперь у входа на рынок стоял тяжелый колесный бронетранспортер со скорострельной пушкой, а рядом с полицейским участком стоял еще один и рядом с обоими были люди в коричневых рубашках и с оружием, как напоминание о необходимости порядка. Все чувствовали — что произошедшее два дня назад ночью на Берлинерштрассе не получило своего логического конца и что-то еще — обязательно произойдет.

Одетый в длинную бедуинскую галабию, с закрытым куфией лицом человек неспешно двигался по рядам, где продавали оружие. Здесь его продавали вполне открыто, это не было запрещено. Ряды отличались намного меньшим уровнем шума и экспрессивностью торгов — если надо было поторговаться, мужчины заходили куда-то, где их никто не видел, в контейнер, например, в котором лежал товар и там о чем нужно договаривались. Здесь совсем не было женщин — ни среди продавцов, ни среди покупателей — и самих покупателей было гораздо меньше. Что продавцы, что покупатели — были откровенно бандитского вида, многие — калеки, у кого глаза нет, у кого пальцев на руке — от самодельных детонаторов, они взрывались часто, а у кого — и всей руки или ноги. Выделялись люди генерала — они носили на руках желтые повязки: просто кусок ткани, свернутый и повязанный вокруг руки. У исламистов, которых тут тоже было немало — повязки тоже были, но они были или зеленые или черные.

Паломник неспешно двигался по рядам, присматриваясь и размышляя. Здесь, как и на любом восточном рынке, хорошую покупку можно было сделать, лишь обойдя все ряды, а может быть — и не один раз — но дело было не в этом. Дело было в чем: как сделать покупку так, чтобы продавец и его люди не убили тебя прямо сразу и не сообщили людям генерала или исламским экстремистам, чтобы тебя убили потом. Никто не знал достоверно, жив он или мертв — и для того, чтобы он смог выполнить задание — так все и должно было оставаться.