Влад Поляков - Шаг за грань

— Какого ангела тут творится? — озлобленно рявкнул я. — И что это за гадость была у меня в глотке?

— Адекватен и крайне раздражен, — флегматично констатировал граф. — Что ж, Обращение прошло успешно.

— Обращение… Голова от этого вашего Обращения болит и в глазах все плывет. Цвета плохо различаю.

— Цвета? Стилет, родная душа, а как же ты их толком различишь, когда в сей лаборатории нет ну ровным счетом никакого источника света… — Промелькнула легкая тень иронии. — Нет уж, тут ты погорячился. Ну а голова, она действительно поболит некоторое время. Последствия перестройки организма, коренной его трансформации.

А и верно… Нахожусь я не в библиотеке, а совершенно в другом месте, причем ни одного окна не наблюдается, а светильники не горят. Но все видно, пусть и цвета несколько поблекшие, словно на выцветшей от сырости картине. И организм в целом как-то по иному себя чувствует. Плохо? Нет, скорее уж наоборот, бодрость необычайная, да и общее состояние выше всяческих похвал.

Взгляд случайно скользнул по руке и зацепился за одну мелкую, зато весьма важную деталь… Шрам, давний шрам, полученный в результате ножевого удара, нынче отсутствовал. Од-на-ко! Уверен, что и остальные подобные отметины теперь исчезли, даже не попрощавшись. Плакать горькими слезами по ним я точно не собираюсь, но такая мощная регенерация поневоле наводит на определенные мысли. Да, а что там с зубами, коих у меня был определенного рода недостаток, вполне естественный при такой-то беспокойной работе?

Все в наличии, включая те, что выбили давно и не очень. И даже… Клыки, слишком уж длинные и острые, каким у нормального человека во рту делать нечего. К тому же привкус крови заставил вспомнить засунутую недавно в горло трубку.

— Объяснения будут? — криво улыбнулся я в сторону графа с гаар-гулом. — Почему-то мне кажется, что вы мне хотите сказать нечто весьма интересное.

— Все будет, и объяснения тоже. Думаю, что ты, Стилет, уже успел догадаться, кто я и кем, соответственно, стал ты сам.

— Ну не дурак же я. Красный Род, нечеловеческая внешность Носферату, чары на крови, да еще и улыбка с острыми клыками… Вы, граф, вампир, да и я… теперь тоже.

— Добавь к этой категории еще и тех двух, что пока спят крепким сном, — небрежно махнул рукой Череп в сторону Клима с Висельником.

— А что с Ханной?

— Великая Тьма! — закатил глаза к небу гаар-гул. — Я все понимаю, экселенц, но нет предела любопытству человеческому. Да все в порядке с этим Ханной, просто он прошел несколько иной, отличный от обычного ритуал Обращения и стал…

— Стал примерно таким, как наш Седрик, — закончил за него граф. — Другого выбора у него быть просто не могло — проведение обычной трансформации оказалось невозможным из-за того заклятья, что твой друг умудрился подцепить на свою шкуру.

— То есть вампиры и гаар-гулы… примерно одно и то же?

Череп поморщился, словно его решили кормить лимонами на завтрак, обед и даже на ужин.

— У нас считается моветоном употреблять слово «вампир»… Это удел народного фольклора и просто страшных сказок на ночь. Более правильно — Сородич. Что же до разницы между Сородичем и гаар-гулом, то это тебе гораздо лучше объяснит сам Седрик.

— Объясню, экселенц, как же иначе, — прогудел тот. — Само понятие гаар-гул появилось после того, как клан Тремер откликнулся на просьбу о помощи одного из прайдов — или кланов, если тебе так более близко — ликантропов. Оборотней, по-простому говоря. — Седрик на мгновение прервался, но поняв, что я не собираюсь удивляться, продолжил. А что, собственно, удивляться? Вампиры наличествуют, то есть Сородичи, приношу искренние извинения, так почему бы и оборотням не существовать? — Мы раньше назывались Танцующими под Черной Луной.

— А теперь?

— Просто гаар-гулы… Никто, кроме клана Тремер, не знает, что мы вообще еще существуем, пусть и в несколько новом обличье. Но мы уже давно неотъемлемая часть Тремеров — данная нами клятва нерушима и срока давности не имеет. Э, да там твои друзья начинают в себя приходить, — переменил Седрик тему. — Сейчас еще и им придется кое-что объяснять.

Да уж, это точно. Клим особенно отличается не слишком спокойным характером и способен устроить хороший погром, повинуясь естественному душевному порыву. Висельник в этом отношении гораздо более рассудителен — сначала малость подумает, а уж потом убивать будет. Похоже, это понимал и Череп, поскольку я ощутил присутствие каких-то полуразвернувшихся заклятий.

— Не беспокойся, всего лишь успокаивающие, — заметил Тремер, уловив мое волнение. — Иногда реакция после Обращения бывает несколько бурная.

И то верно. Лично у меня состояние было действительно препоганое, ну а голова до сих пор раскалывается. Так, и кто из двоих первым очнется? Клим… Удивляться не стоит, он всегда был здоров как бык, что и продемонстрировал, буквально вырвав ту самую трубку из горла и обрушив поток изысканно-похабной матерщины в адрес всего окружающего мира в целом и конкретных представителей в частности. У многих от подобных словосочетаний уши бы в трубочку завернулись, но я привык, а Череп с Седриком, по всем признакам, и не такое слышали.

Нет худа без добра. Именно протестующий против всего и вся рыкающий мат Клима пробудил Висельника. Тот прореагировал хоть и более спокойно внешне, зато сразу поинтересовался случившимся. Вежливо, но под вежливостью не особо и маскировалось недоверие ко всему непонятному. Пришлось объяснять мне… Мне они верили, а значит, и в этом случае обошлось без лишних эксцессов.

— И что мы получили? — проворчал малость успокоившийся Клим. — Кроме клыков, разумеется…

— Освобождение от власти времени, — улыбнулся граф, перебирая свои неизменные четки. — Теперь оно всем вам не страшно. То есть вы не бессмертны, вас можно убить, но время… теперь всего лишь мелкая деталь, не способная навредить.

— Ну а средства убиения нас? — живо заинтересовался сим существенным вопросом Висельник. — Сами понимаете, возможность появляться только по ночам — пусть и не критическое неудобство, но очень ограничивает мобильность. Хотя вы же…

— То-то и оно. Вы видели меня днем, и я, как видите, не испытываю от этого смертельных мук. Мифы, только и всего. Но и под этими мифами кроется зерно правды.

— И какое?

— Видишь ли, смотреть на солнечный свет мне… малость неприятно. Только и всего. Но! Я уже весьма не молод, привык за все прошедшее время. В первые же годы для юного Сородича показаться на улице в солнечную погоды помучительнее китайской пытки будет. Дикая боль в глазах, воспаление кожи, ожоги, словно вы за раскаленный металл схватитесь. Ну это после относительно длительного пребывания.