Алексей Гравицкий - Путь домой

Ну что, условия известны, теперь начиналось самое противное. Если повезет, то точка перехода нащупается быстро. Если нет — можно протоптаться здесь и несколько суток.

Я отступил чуть в сторону, зажмурился и шагнул обратно в стену света. Последовала вспышка, и снова послышался свист. Не перепрыгнул. Вышедшая из света, подсвеченная красным, Звезда опять напоминала персонажа, сбежавшего из японского комикса.

Еще шаг в сторону и новый нырок в свет. И снова мимо. Так можно обойти по периметру всю стену. И даже тогда точка может не найтись. Тогда придется идти до следующей стенки и начинать все заново.

Шаг в сторону. Шаг в свет. Вспышка. Свист.

Если до заката не прыгнем, придется ночевать здесь. Вопрос, что приятнее: слушать свист при кровавом освещении или заснуть и проснуться в несуществующем прошлом?

Можно, конечно, поставить метку, выйти из червоточины и ночевать снаружи, но общаться с Балодисом и прочими ему подобными отчего-то не хотелось.

Я оглянулся на Звезду. Она не отставала. Мы с ней вместе с самого первого дня, с того момента, как проснулись посреди Паттайи возле «Тиффани».

…Пробуждение было жутким. Не стану расписывать все те сюрпризы, которые выкидывал очухавшийся после многолетней спячки организм. Кто проснулся, тот знает, каково это. А других уже не осталось.

Мне повезло особенно. Причем во всех смыслах. Я проснулся в чужой стране на пороге «Тиффани» в обнимку с трансвеститом. И это на самом деле было удачей, потому что вокруг не нашлось ни единой живой души.

Смердело. Рядом валялись не очень свежие трупы, совсем уже истлевшие скелеты. А живых было только двое: я и Звездочка.

Потом я много думал, как так вышло, что все умерли, а мы остались живы. Быть может, за тридцать лет Паттайю накрывало цунами или ливни в сезон дождей затопляли город. Не сильно. Ведь лежащему лицом вниз человеку не нужно много воды, чтобы захлебнуться. Наверное, эти несчастные, что отключились на улице рядом с «Тиффани» просто утонули. Причем кто-то утоп давно, других накрыло позже. Нам со Звездочкой повезло. Невероятно повезло. Но эти объяснения пришли намного позднее.

А тогда в чугунную голову лезли поочередно две фразочки из совершенно несовместимых песен: «нас оставалось только двое из восемнадцати ребят» и «верхом на звезде». Сквозь эти не к месту вылезшие музыкальные темы пробивался единственный здравый вопрос, не имеющий ответа: «Что за на хрен?»

Звезду тошнило, рвало желчью. Я чувствовал, что близок к тому же, но каким-то чудом сдерживался. Кругом были только трупы. Звездочка тоже обратила на это внимание.

Вывернувшись наизнанку, она начала лопотать что-то на своем мяукающем языке. По-тайски я не понимал ни единого слова. Звезда почти не говорила по-английски, а из русского тогда знала только тексты «Калинки-малинки» и «Катюши», под которые артисты травести-шоу выкаблучивались на сцене «Тиффани». Да и то знала больше на слух, не особо понимая смысл.

В итоге излияния желудка оказались куда как понятнее излияний души. Я пробовал говорить по-русски, по-английски. Понимания не было. Звезда в свою очередь мяукала безостановочно. Наконец я не выдержал:

— Так, тормози, Звезда.

Та запнулась. Вероятно, услышала знакомое слово. Еще бы, если она каждый вечер слышит раскатистые вопли конферансье: «а теперь вы можете сфотографироваться со звездами нашего шоу» — наверняка давно запомнила. Может даже понимает, что «звезда нашего шоу» это она и есть.

Я потянул клеенчатую отельную браслетку с надписью «Ambassador City Jomtien» на запястье, не особенно думая о том, почему название отеля на ней так сильно выцвело. Если нельзя изъясняться словами, значит можно жестами. Потеребив браслет, я ткнул пальцем в логотип отеля и сказал раздельно, дублируя слова жестами и мимикой.

— Где. Это? Мне. Туда. Нужно.

Звезда выслушала мои, произнесенные как для дебила, слова и снова замяукала, активно размахивая руками. Единственное, что я понял из ее жестикуляции — это направление, в котором находился отель.

— Тормози, — попросил я, выставляя руку ладонью вперед.

Звезда снова притихла.

— Ты, — я ткнул пальцем трансвеститу в грудь, — меня, — тычок себе в грудь, — туда проводишь.

Я махнул рукой в указанном направлении и изобразил пальцами топающие ножки. Звезда мгновенно взорвалась долгими тирадами. Параллельно она мотала головой и размахивала руками настолько яростно, что нежелание работать проводником стало очевидным.

— Я заплачу, — пообещал я, тыкая себе в грудь и делая характерный жест пальцами. — Money. Деньги.

Чтобы не выглядеть голословным я запустил руку в карман, но вместо денег нащупал там размякшую влажную труху.

— Черт! В отеле отдам. В отеле есть деньги. Там мои вещи. Там мой друг.

«Там всё, — пронеслось в голове, — вещи, Олег, деньги, документы, паспорт. Интересно, что с вещами. И с деньгами. И с паспортом. Паспорт по-любому должен быть цел, в биометрическом самая важная страничка пластиковая, спасибо высоким технологиям».

Звезда снова что-то замяукала. А потом к ее голосу добавился второй, погуще и побасовитее. Смутно знакомый. Голос звучал с другой стороны, в нем сквозило недовольство. Звездочка замолчала. Я повернулся к дверям «Тиффани».

В проеме стоял могучего сложения мужик в истрепанном пропыленном костюме, и я понял, почему голос показался знакомым. Конферансье.

Не обращая на меня никакого внимания, будто меня здесь не было, не обращая внимания на кошмар, происходящий вокруг, мужик, набычившись, двинулся к трансвеститу. Все это время он говорил. Резко, зло, будто во всем произошедшем была виновата Звезда. Так оборзевший от вседозволенности хозяин высказывает нерадивому сотруднику. Вот только ни один хозяин не поднимет на сотрудника руку.

Мужик не просто высказывал, продолжая ругаться, он приблизился к пытающейся оправдаться Звезде и отвесил ей смачную оплеуху.

— Дядя, не надо так, — попытался вмешаться я.

Звезда что-то лопотала. Конферансье обернулся, смерил меня взглядом и сказал по-русски, хоть и с чудовищным акцентом:

— Отвали.

Сердце забилось чаще. Смысл сказанного прошел мимо, сознание вцепилось в сам факт того, что рядом есть кто-то способный говорить по-русски.

Я подошел ближе и подхватил распекающего Звезду мужика под локоть. Не стоило этого делать. Мужик резко развернулся, сбрасывая мою руку, ощутимо пихнул меня в грудь и вполне внятно отчеканил:

— Пошел на хер!

На этот раз смысл дошел до мозга мгновенно, вгоняя меня в состояние ступора. Что происходит? Я отдыхал на другом краю земли, зачем-то решил сфоткаться с трансом и отключился. Когда прочухался, кругом, кроме транса, одни трупы. Город, обычный современный город, зарос, почти превратившись в джунгли. Все обветшало, ничего не понятно. И единственный человек, который может если не объяснить что-то, то хотя бы поговорить, орет как ненормальный и посылает меня на три буквы. Меня, русского, какой-то таец посылает на три русских литеры!