Александр Конторович - Чернее черного. Пепельный рассвет

— Топливо — в машинах осталось по половине бака, а где-то и того меньше.

— Алексей Николаевич! — нахожу глазами Логинова. Это нетрудно — почти все старшие машин, кроме головной и тыловой заставы, столпились здесь. — Обеспечить заправку!

Инженер молча кивает и тут же растворяется в толпе.

— Спасибо, — на секунду прикрывает глаза капитан.

Блин, да он же спит на ходу!

— Андрей Харитонович!

— Да?! — вскидывает он голову.

— С продовольствием у вас как?

— А нету его, товарищ майор…

Скрипнув зубами, с места срывается прапорщик Неклюдов. Е-мое, как же это я так лопухнулся-то?! Об этом сразу спрашивать надо было! Взмахом руки посылаю всех следом за ним…

— Они сутками не спали — завалы растаскивали, транспорт искали. Полгорода перевернули, все продовольствие какое-нибудь найти пытались, — торопливо прихлебывая горячее какао, рассказывает мне невысокий дядька. Это врач — Семен Маркович Гершев. Стоматолог, но в данном случае — обычный терапевт. На все руки мастер. В колонне их двое, и еще несколько человек остались в полуразрушенном городе. Съев буквально пару ложек горячего супа, капитан отрубился полностью. Будить его я запретил — пусть отдохнет. Как оказалось, в почти аналогичном состоянии находились и другие офицеры. Да и солдаты от них не отставали. Боевая ценность их сейчас ненамного отличалась от нуля. Поэтому в охранение заступили мои бойцы. Даже командовать не пришлось, все прекрасно видели встреченных нами военных и то, насколько они измотаны.

А у кухни творилось столпотворение…

Прапорщик со своей командой только что с ног не валились! Того, что мы приготовили с утра, еле хватило только на то, чтобы накормить детей и самых оголодавших взрослых. Большинство из них почти тут же сморил сон — народ, в прямом смысле слова, попадал там, где стоял. Прямо-таки сонное царство! Даже до автобусов не все добрели. Вот тут я и обратил внимание на парочку взрослых, которые по мере сил старались помогать таким вот отрубившимся товарищам. Отправив им на смену нашего фельдшера (как в воду глядел — они тоже оказались медиками), притащил их к своей машине и почти силком усадил поесть. Пока еще Неклюдов приготовит вторую порцию обеда…

— Так что же — в городе настолько все плохо?

— Нет его. Больше половины разрушено. Основной удар нацеливали, надо думать, на локатор. Но, когда большую часть ракет посбивали, ударили и по ракетчикам. Там теперь ничего нет… А ведь это — совсем рядом. Краем зацепило и город. Не очень сильно, но много ли нужно нашим домикам? Были пожары, много строений отстоять не удалось, — врач снова отпивает горячий напиток. Не может оторваться, греет руки об кружку. Странно, на улице вполне тепло…

— Много народу пострадало?

— Много… очень много.

Представляю себе, что значит это слово для небольшого города…

— Больные?

— Есть раненые, облучившиеся, обгоревшие… всякие есть. С медикаментами… плохо совсем. Военные отдали все, что у них было. Все лекарства, продовольствие… но его и так-то оставалось совсем ничего. Никто же не рассчитывал, что им придется еще и городских жителей кормить.

— А раненые где?

— Там, в колонне, санитарный автобус. В нем те, кого можно перевозить. Не волнуйтесь! — вскидывается Семен Маркович, увидев мое движение. — Ваши товарищи уже в курсе дела — я им это сразу сказал! Там дежурит Леночка, у нее есть еще немного продовольствия, так что голод раненым не грозит! Уже не грозит…

— Да успокойся ты… — ворчит его спутник. — Тут, чай, тоже не совсем лопухи собрались. Видишь же — народ и так все, что возможно, делает.

Спутник этот — весьма колоритный персонаж. Здоровенный, густо заросший черным волосом мужик. Внешность — самая бандитская, не дай бог такого ночью встретить! И тем не менее — хирург. Причем, как говорится, от бога. Игорь Викторович Левин — я его даже как-то раз по телевизору видел. Столичная знаменитость, приехал сюда к друзьям рыбки половить. Вот и половил… Сейчас он сидит рядом, тщательно выскребая ложкой консервную банку. Невозмутим, словно статуя Будды.

— А мне иначе нельзя, — говорит он, увидев мой взгляд. — Хирург, уважаемый, должен во всякое время спокойным быть. Это, знаете ли, не порошки выписывать, да и не зубы рвать! Чуть рукой не так дернул — пожалте бриться! И ничего уже не исправить, так-то! Протез, как вон у Семена Марковича, уже не поставить. Я, майор, знаю, о чем говорю, — сто три операции в полевых условиях провел! Бывалоча, и ручными фонариками подсвечивали.

— Это где ж так-то?

— Афганистан, Спитак… пришлось побегать-то… Так что понимаю, когда врач спокойным быть должен и куда ему башку свою совать не надобно!

Его коллега вспыхивает и пытается что-то сказать, но Левин одним жестом пресекает его возражения.

— Ежели тебе балка по лбу звезданет — кому с того легче станет? Кто людей обихаживать будет — я один? Или девчушки наши?

Понимающе киваю. В этом вопросе у меня с ним разногласий нет.

— Ты вот что, — хлопает Гершева по плечу хирург. — Иди-ка и сам поспи. Давай-давай, с тебя сейчас толку…

Засмущавшийся стоматолог, держа в руках кружку с какао, куда-то уходит. Понимаю, что Левин отослал его не просто так, что-то хочет мне сказать. Так оно и оказалось.

— Майор, в колонне больше половины людей получили серьезные дозы облучения. Сейчас они пока еще на ногах, но, сами понимаете ненадолго. Первичные признаки лучевой болезни — налицо. А чем мы могли им помочь там, в полуразрушенном городе? Так что — делайте выводы.

— Ясненько… Надо их поскорее в Рудный, может быть, там сможем что-то сделать? А кто из них пострадал сильнее всех?

— Почти все офицеры и большинство солдат разбирали завалы, а там… да и сам Гершев тоже изрядно хватанул.

— Он-то как?

— Лез куда не надо. Понимаю его, — со вздохом говорит хирург. — Мне-то хоть некогда было терзаться — сто восемьдесят шесть операций, как не свалился, и сам не врублюсь! А вот он… Понимаешь, майор, когда сидишь и видишь, что ничем никому помочь не можешь… крыша конкретно едет, я тебе говорю! Ничего же почти нет, уж молчу про лекарства — даже вина красного всего полсотни бутылок нашли. Вот он и срывался на спасоперации, бревна ворочал, в завалы лез…

— Да уж… сильно ему досталось?

— Прилично. Головную боль только лекарствами и глушит. Так еще и не спит! Хоть вы распорядитесь — меня-то он и не слушает.

— Обязательно. Надо будет — к койке привяжем! А как вы в этом отношении?

— Бог миловал… — почесав бороду, отвечает Левин. — Первое правило хирурга — больного вымыть и на стол в одежде не класть! Это и помогло. Вся гадость за дверями оставалась. Медсестры и то больше огребли. А что до больных и меня — таким вот образом и обходилось.