Уильям Форстен - Разящий меч

Эндрю отвернулся. В глазах у него стояли слезы.

– Все твои идеи звучат очень логично, а выглядят просто блестяще, – сказал Джон. – Так что я не хочу портить впечатление своими критическими замечаниями.

Эндрю боролся со сном. Часы в гостиной ритмично отсчитывали время. Он взял из рук Кэтлин чашку чая и, сделав глоток, поставил ее на стол. В комнате было слишком жарко – огонь в печи разогнал вечернюю прохладу.

Он расстегнул воротник рубашки – теплый мундир он снял еще раньше. Здесь, в их новоанглийском квартале в сердце Суздаля, было тихо. Митинг прошел достаточно благополучно, люди, прочитав списки убитых, мрачно разошлись по домам. У десяти американцев из тех, что полегли вместе с Гансом, были семьи. Сам Эндрю старался не думать о маленьком бревенчатом домике на противоположной стороне площади, где он провел столько счастливых вечеров, обсуждая с Гансом разные дела. Темные окна укоризненно смотрели на него. Нужно будет пойти и разобрать вещи, но это потом. Сейчас у него другие дела, и нельзя позволять горю мешать им.

Он сказал людям, что все потеряно, что им придется покинуть свои дома, привычную жизнь и отправиться навстречу неизвестности.

Он посмотрел на друзей, которые собрались в комнате. Многие были с ним с самого начала: Пэт, Джон, Эмил, Винсент, Чак. Здесь же присутствовали штабные офицеры, Калин и двое новеньких – Марк и Гамилькар. И, конечно, Кэтлин – она сидела рядом.

– Портить мне жизнь своими критическими замечаниями – твоя работа, Джон, – сказал Эндрю. – Только ты способен определить, что мы можем, а что нет. Но на сей раз я говорю иначе: это должно быть сделано.

– Я знаю, Эндрю.

– Тогда расскажи, как мы это сделаем.

– Нужно исходить из того, что у нас шестьдесят два локомотива и примерно восемьсот вагонов. На Руси живет около семисот пятидесяти тысяч человек. Возможно, с прошлого года цифры немного изменились. – Он посмотрел на Гамилькара и уточнил: – Прибавилось тысяч тридцать. Двести тысяч человек живет на расстоянии ста миль от Кева, пятьдесят тысяч в пределах двадцати миль. За исключением младенцев и стариков, все они могут покинуть страну пешком.

– А как насчет питания? – спросил Эмил.

– Я к этому еще вернусь, доктор, – отозвался Джон. – Значит, по крайней мере пятьсот пятьдесят тысяч людей придется перевозить по железной дороге. Полагаю, это можно сделать в два этапа. Сначала добраться до Кева – он в двухстах пятидесяти милях к востоку отсюда. А уже оттуда мы отправим все гражданское население в Рим.

– Орда преодолеет двести пятьдесят миль за пять дней, – холодно заметил Гамилькар.

– На чем? – спросил Эндрю. – Они рассчитывают найти здесь плодородные земли и вдоволь еды; но если мы сожжем все при отступлении, им придется идти по пустыне, а это намного труднее.

– Ты не сможешь сжечь зеленую траву, – возразил Гамилькар.

– Конечно. В их армии миллион лошадей. Джон, сколько травы нужно лошади ежедневно?

– Я слышал, что для одной лошади обычных размеров, а не таких монстров, которых они вырастили, нужно приблизительно двадцать пять акров в год. Ну, пускай тридцать или даже тридцать пять…

– Они не собираются пастись здесь год, – прервал его Эмил. – Им просто нужно перерезать нас. А семьдесят фунтов сена в день они найдут.

– Миллион лошадей, четыреста тысяч воинов, четыре сотни пушек – все это надо провести через Суздаль, – с нажимом сказал Эндрю. – И вспомни, это не просто марш-бросок армии, это Volkswanderung.

– Что-что? – вскинул голову Пэт.

– Исход, – пояснил Эмил. – Женщины, дети, старики, телеги с нажитым добром.

– И с ними еще по меньшей мере миллион лошадей, – добавил Эндрю.

– Они съедят лошадей. Тугары не стали этого делать, но мерки теперь понимают, что все не так просто.

– На то, чтобы накормить всю орду, будет уходить две тысячи лошадей в день, если, конечно, у них не будет другой еды. Очень скоро это ударит по ним. Мерки не смогут бросить свои юрты, значит, им придется оставить в живых тягловых лошадей и есть скакунов.

– Весенняя трава, конечно, сочнее, – сказал Пэт с оптимизмом. – Но все равно десять лошадей за день съедят траву с акра земли. Причем после этого травы на этом месте не будет еще пару месяцев.

– Сотня тысяч акров в день – только для лошадей армии, к середине лета это составит миллион акров, – сказал Эндрю, и его лицо осветила улыбка.

– Ты не ответил на предыдущее возражение, – ответил Гамилькар, подождав, пока переводчик передаст ему слова Эндрю. – Десяток уменов может пересечь территорию Руси за пять или шесть дней и перебить дезорганизованную массу людей под Кевом. – Он понизил голос. – Произойдет массовая резня.

Все уставились на Эндрю. – Их задержат, можете не сомневаться, – уверенно сказал он.

– Но как?

– Не волнуйтесь. – По его тону все поняли, что этот вопрос решен.

– Они по-прежнему будут есть моих людей, – гневно заявил Гамилькар.

Эндрю посмотрел на вождя. Он был не в силах ему возразить, так как чувствовал глубочайший стыд за убийство карфагенян на Потомаке.

– Но мы все равно будем сражаться, – тихо добавил Гамилькар.

– Если мы перекроем Нейпер броненосцами, то даже после нашего отступления меркам придется подняться вверх по течению, чтобы пересечь реку. А для этого надо будет проложить по лесу дорогу, по которой смогут проехать их повозки.

– А что с нашей едой? – спросил Эмил. Эндрю с надеждой взглянул на Джона.

– На поездах мы можем перевезти в Кев восемьдесят тысяч людей в день, если принять, что каждый будет иметь при себе десять фунтов груза. Запасов продовольствия на Руси хватит на девяносто дней. Это приблизительно сто тысяч тонн, значит, для их перевозки потребуется как минимум шестьсот грузовых платформ. – Джон на секунду заглянул в свои записи. – Даже если спешить изо всех сил, то переправка людей и продуктов в Кев займет тридцать дней. Но нужно отправить еще кучу других вещей: инструменты и оборудование из литейных и кузнечных цехов, ружейных заводов, лесопилен, паровозных депо. И я бы посоветовал забрать все сельскохозяйственные орудия, если мы хотим выжить и, конечно, если мы победим. Думаю, в целом потребуется дней сорок, и это при условии, что поезда будут двигаться днем и ночью. У нас заготовлено довольно много дров, но я не уверен, что этого достаточно. Для работы на каменном угле мы приспособили только шесть паровозов.

Все молчали.

– И потом, Эндрю, не забывай об армии. Реку надо патрулировать, но когда линию обороны прорвут, мы должны будем забрать ребят. К тому же существует проблема боеприпасов и оружия, которое мы производили почти три года. Только для того чтобы увезти полевую артиллерию, нужно два дня, еще день – на пушки, размещенные в городах.